— Ах ты стервец вороватый!
— Что-то ты не очень меня привечаешь, Джордж. Хорошо бы тебе стать поласковее.
— И билет, небось, в оба конца взял на выходное пособие? Или социалка оплатила?
— Если уж тебе так интересно, истратил все сбережения.
— Сбережения у него! Когда я тебя в следующий раз штрафовать буду, чтоб ты мне все эти свои сбережения выдал, а то даже разговаривать не стану, пойдешь у меня под суд, как миленький.
— Я перевоспитался, Джордж. И уже оплатил свой долг перед обществом; слыхал про такое?
— Я скорее поверю, что слоны летают.
— Ладно, Джордж, очень приятно с тобой трепаться, только ведь я звоню типа по делу.
— Ладно, Ники, подожди минутку, пока я успокоюсь.
Положил трубку рядом с телефоном, пошел, налил себе чашку чаю и вернулся. И все за мой счет, пока у меня денежки капали.
— Ну, так что ты хочешь?
— Джордж, я узнал, почему нас тогда поколотили, слышишь, что я говорю?
— Ники… Ники, если у тебя есть информация, обратись в чингфордский ДУР и поговори с Ти-Ти, только не по телефону, слышишь ты меня?
— Ты хочешь сказать, ублюдки-легавые поставили меня на прослушку?
— Сейчас есть разные способы, Ники, и люди есть разные. Лично я в это дело впутываться не хочу. Я и так уже впутался, и чем все закончилось?
— Нам надо поговорить, Джордж.
— Обращайся к Ти-Ти. Послушай, что он скажет.
— Джордж, мне не по нутру этот засранец. Он из долбаной уголовки, слышишь ты меня?
— Я тоже из полиции. Если хочешь говорить с полицией, сделай это по правилам.
Бог ты мой. Дыхнуть нельзя стало, везде эти долбаные правила. Прежде, бывало, закончились бабки, идешь в пятницу вечером в участок, сдаешь парочку злодеев, а в понедельник утром топаешь к легавым в кассу и получаешь по чеку бабло. Само собой, это я не про себя, а про стукачков говорю.
Позвонил Рамизу на мобильный. Недоступен.
Недоступен? Трахает, наверное, какую-нибудь телку, вот и недоступен минут на десять. Перезвонил через пятнадцать, дал им еще пять минут — вдруг захотят по второму заходу. Снова недоступен. Да о чем он вообще думает? Как с ним связаться-то? Из больницы его уже выписали. Позвонил ему домой, трубку взяла одна из его сеструх-симпампушек. Сказала мне, что он-де недоступен.
Позвонил Шэрон на старый мобильник, который еще я ей подарил.
— Все для вас, — говорит она.
Чего?
— Чего? — переспрашиваю.
— Все для вас, чем могу помочь, не хотите ли сделать заказ?
— Шэрон, это что за хрень?
— А, это ты, Ники.
— Ну, ты даешь, Шэрон. Что это за «все», блин, и для кого это для вас?
— Массаж на дому, Ники.
— Чего на дому?
— Массаж. Я тебе еще не говорила, думала послать к тебе на днях девочку. Мы тут дело открыли: надомный массаж, в принципе, это как пиццу доставить, разница небольшая.
Рехнуться можно.
— Рехнуться можно, — говорю, — да у тебя дела пошли на лад, пока меня не было, сестренка. Ну и что, ты ездишь на дом?
— Не я, Ники. Я просто координатор — ну, знаешь, как в такси. На точках работает Шелли Розарио и один-два парня.
— Что за парни?
— Шерри МакАлистер, Уэйн Сэпсфорд и Марти Фишерман за рулем.
— На «мерсе», что ли?
Хихикает. Марти этого все звали не иначе, как Марти-Мерседес — потому как он однажды, было дело, угнал «Мерседес». С тем же успехом он мог быть Ауди Марти, Астра Марти, Сьерра Марти или Лада Марти — потому как он перепробовал все марки до единой, но вот Марти-Мерседес прилипло. Катался на этом «мерсе» по всему кварталу, доволен собой до чёртиков, пока легавые минут через десять его не тормознули: им, видите ли, показалось странным, что пятнадцатилетний малец пригнал здоровенного «мерина» на шикарную Прайори-Корт.
— А кто у вас там за главного?
— Я всего лишь диспетчер, Ники — посылаю девушек, даю знать ребятам на тачках. Откуда мне знать, кто хозяин.
Вот оно. Шэрон, конечно, была тут ни при чем, а только дело было в этом, не иначе. И то, что ее «предупредили», было никак не связано с тем, что она — моя сестра. Это-то простое совпадение. «Предупредили» ее потому, что они с приятелями начали какое-то дело, а она была «лицом» фирмы. Они организовали свое дело и тем самым заступили на чужую делянку. В прежние времена в Уолтемстоу не было работающих девчонок, за массажем приходилось ехать в Виппс-Кросс. Сейчас таких фирм стало больше — и одиночки, и целые синдикаты.
Шэрон была «лицом» фирмы, ее оператором. Не имело значения, кто стоял за всем этим, — предостережение получила она.