Все подтвердилось. Стоило мне сойти на грешную землю, вернее, на грешный бетон, ко мне четким строевым шагом подлетел приземистый крепыш. Судя по его лицу, в детстве его били лопатой по носу, чтобы он не воровал варенье из буфета. Такому даже я подчинился бы без звука.
Сержант набрал в легкие воздуха, и я понял, что если он сейчас гаркнет доклад, то легкая контузия мне будет гарантирована. Поэтому сыграл на опережение:
— Вольно! Давай сразу к делу. Личный состав, имущество, оружие?
Оказалось, что мой новоиспеченный зам может не только орать на грани инфразвука, но и довольно толково все документирует. Он протянул мне несколько аккуратно заполненных листочков, которые содержали данные, абсолютно идентичные тем, что были записаны в выданных комбатом бумажках. Все посчитано, проверено и аккуратно расписано.
— Вопросов нет, загружаемся.
Звуковой удар я все-таки получил:
— ВЗВОД! В КОЛОННУ ПО ДВА ФРОНТОМ НА ВЫШКУ — СТАНОВИСЬ!!!
* * *Солдаты затаскивали тяжеленные ящики за обрамленные колючкой ворота. За процедурой, мрачно покуривая и сплевывая на потрескавшийся асфальт, наблюдали четверо спецназеров в навороченных защитных костюмах. Накладки явно из броневой керамики или композитов, куча датчиков, приборов и приборчиков, баллоны, позволяющие, судя по объему, с полчаса дышать автономно. Мой-то попроще будет раз в десять. Про те, что у солдат, я вообще промолчу. Один из «рексов», явно старший, вразвалочку подошел ко мне и протянул листочек с обгоревшими краями:
— Держи, капитан. Тут карта минных полей.
— Да у меня есть на карте.
— На карте у тебя те, о которых в штабе знают. А тут те, что в жизни. Ну, не все, конечно. Когда атака была, немало сталкерюг подорвалось. Так что проверишь. Изменения нанесешь, подправишь, где надо.
— А это кто был-то?
— Да хрен его знает! Сработали грамотно: отвлекающий удар из Зоны, подельники с Большой земли в спину ударили. Да еще подгадали, чтобы после Выброса напасть — настройки в аппаратуре во всей сбиты, помощь не вызовешь, только на свои силы полагайся. Видать, хабар некислый выносили, и деньги им хорошие отмусолили за него.
— Так все сталкеры такие борзые?
— Да нет, вольные, во-первых, в такие стаи не сбиваются, а во-вторых, так не рискуют, они втихаря выносят или барыгам прямо в Зоне сдают. Свободники тоже. Долговцы сами сдают ученым. Вероятно, бандосы. Но такие группировки, серьезные и многочисленные, редко у них бывают. Сюда-то не меньше трех десятков шло, и с тыла не меньше дюжины поперло.
Блок меня впечатлил. Обглоданные пулями бетонные стены, копоть на окнах, на земле — причудливые россыпи гильз. Больше всего, конечно, родимых наших 5,45, кое-где пулеметные, а вот — автоматные 7,62. Это, видимо, уже бандюки — в ПОце таких автоматов нет, а у спецназеров — девятимиллиметровые «Грозы». Далее гильзы-стопарики от автоматических гранатометов, расплющенные пластиковые цилиндры охотничьих патронов, разнообразная пистолетная мелочь. Два солдатика уже наломали веток и начали сметать все это великолепие в одну кучу.
В укрытиях для техники — причудливый букет пороховой гари, солярных паров и сладковатой вони горелой плоти. Знакомо, в Ираке насмотрелся на такое. Следы волочения, обломки и россыпь ржавых от пламени траков — сгоревшие машины отсюда увезли за два дня до нашего прилета.
* * *Жизнь на блоке все больше и больше приближалась к желанной рутине. Был обустроен быт, подправлены мины и сигналка. В закопченных капонирах заняли свои места прибывшие на третий день машины. Нам дали три БТРа. Жаль, раньше, судя по обломкам, пост был вооружен бээмпэшками, они все же помощнее во всех отношениях (хотя предшественникам нашим от этого ни тепло ни холодно). Я инструктировал патрули, часовых, наблюдателей. Николай Заворотнюк, так звали моего зама-крепыша, рулил бытом. Оказывается, я был знаком с его дядей. Когда я учился в Харьковском танковом училище, там была команда гражданских-сантехников, которых курсанты окрестили «команда Кусто». Дядя был у них вроде как бригадиром, и, однажды увидев, забыть его было невозможно. Мне тогда впервые после третьего класса снились кошмары. Так я понял, что кинг-конговская физиономия — это у них семейное.
Состоялось мое первое реальное знакомство с мутантами. Это были «плоти» — пример того, до чего можно довести колхозную хавронью, если ее мало кормить и много облучать. От исходной хрюшки нынешние унаследовали разве что прожорливость и дикое «у-и-и-и-и» в момент расставания с жизнью. На блок вылетела стайка из пяти особей. Наблюдатель дико заорал и скатился по лестнице в бункер. Часовые резанули длинными очередями (идиоты, ведь говорил — беглым ОДИНОЧНЫМ огнем!) и каким-то чудом зацепили одну свинку. Оставшиеся четыре рванулись в сторону от подраненной подружки, после чего их стало трое — одна попала в «трамплин» (аномалия такая занятная) и, вращаясь вокруг своей оси со скоростью коленвала танкового дизеля, приземлилась в виде тела в находящееся метрах в семидесяти болото.