— Ребята разберутся, была или не была. А сколько у вас детей?
— Два сына, женаты оба, но не здесь живут, разъехались кто куда. Родились уже после войны, один в сорок восьмом, другой в пятьдесят втором. Старший в лётчики пошёл, вертолётчик он. Недавно заезжал, говорит, к Чернобылю летает, грузы туда завозит, людей. И оттуда. Опасно это, наверно? — Снова вопросительно посмотрел на капитана. Но капитан промолчал. — Я спросил его, а он так рукой махнул, ладно, говорит, живы будем — не помрём… А там уж, говорит, и народу-то нету никого, все вакуировались. Только ликвидаторы. Их обслуживает. А младший по другим дорогам, геодезист-строитель он у нас. Женился, жена-то его тоже геодезист. Тоже мотает их жизнь, туда-сюда. Они с этой работой с дочкой-то никак не обходятся. У нас с Марусей она сейчас и живёт, в школу тут ходит. Я, получается, поздновато женился, в двадцать семь лет. Две войны прошёл.
— Это какие же две?
— Дак как же? Финскую, в тридцать девятом, и с немцами. Меня в тридцать восьмом призвали, осенью, а через год и на Финском фронте оказался. Брал эту линию, не выговоришь, какую.
— Маннергейма?
— Во, точно, её! Только месяц в отпуску и пробыл после финской, а тут и новая, с немцами. До сентября сорок пятого воевал. Но с мая-то не воевал, это на Дальнем была война, а я в Берлине, в оккупированных войсках.
— В оккупационных войсках…
— Ну, да, я и говорю, в них самых. Медали есть, «За боевые заслуги» и «За Отвагу», потом и «За взятие Берлина», да ещё вот этот орден, будь он неладен.
— Ну, зачем же вы так, Иван Дмитриевич? Ведь за заслуги же дали, не просто так.
— Конечно, не за так. Это я будь неладен, перепил с радости и от воспоминаний. У нас же здесь и мой однополчанин, Крючков Никита, мы с ним с сорок третьего, после моего ранения, вместе в одном полку служили до самой мобилизации. (Капитан не стал его поправлять). До конца войны. Мы обои в ремонтном батальоне были. Там я к слесарному делу и пристрастился. Так вместе и мобилизовались, я его уговорил сюда переехать, дома-то его и семьи уж давно не было, все погибли. Он же со Смоленщины. А он и сейчас на заводе работает, только по электрической части. Тоже и женился здесь, троих девок родили.
— Товарищ капитан, — подбежал к ним молодой человек в форме младшего лейтенанта, — мы минут через двадцать всё закончим уже. Будут ли какие указания?
— Вы всё внимательно осмотрели?
— Как будто всё, ничего не обнаружено особого, кроме булыжника, похоже, что как раз орудия преступления. Да ещё окурок свежий, но это, наверно…
— Да, это Ивана Дмитриевича. Посмотрите ещё раз, хоть какую-нибудь зацепочку, я сейчас к вам сам подойду. — Потом обратился к Ивану Дмитриевичу, — а вы, Иван Дмитриевич, хотите, продолжайте свои дела, рыбачьте. Можете и домой. А подождёте, так мы вас и подбросим.
— Что вы, товарищ капитан, какая рыбалка. Уже все зорьки прошли. Да и не до зорек совсем. Я уж домой, своим ходом. Скоро автобус должен быть. А не подойдёт, так я и с вами доеду. Пошёл, только вот вещички из машины из той свои заберу. До свидания!
— Спасибо! Всего хорошего. На следующей рыбалке — ни пуха, ни пера. И без такого!
— Да уж не дай Господь такую рыбку! Тут уж можно сказать — к чёрту!
29.06. Воскресенье. Совещание
На совещании присутствует весь личный состав группы. Сам её начальник, капитан Стрешнев, Андрей Антонович, 35-ти лет, его первый заместитель, Бойко, Фёдор Игоревич, старший лейтенант, по возрасту около тридцати лет, два младших лейтенанта, Тамара Сергеевна Одинцова и Виктор Викторович Нефёдов, самые молодые в группе, по 23 года.
— Что у нас по факту, на сегодняшний момент, — начал совещание капитан. — Во-первых, убита женщина, примерно тридцати или около того лет, ударом камня в область виска. Камень мы нашли, метрах в пятнадцати от трупа. Никаких вещей при ней не обнаружено. Я имею в виду, вещей, — это, ну… как обычно — сумочки или пакета или ещё чего. Получается — неизвестная. Вы все ознакомились с убитой, осмотрели её одежду. У кого какие мнения на этот счёт? Слушаю… Тамара? Пожалуйста…
— К сожалению, я не была на месте преступления.
— Да мы, не стали тебя дёргать, уж больно рано было, собирались оперативно, — извинительным тоном проговорил капитан.
— Спасибо, конечно…, но… Я вот на что обратила внимание, товарищ капитан, — продолжила Тамара, — одета она, можно сказать, нарядно, юбка почти модная, кофточка из хороших. А вот на ногах какой-то диссонанс.