– Послушай, Нателла, – начал, было, я издалека, – тут мальчишки раскопали схрон с оружием...
– Вай, ме! – завопила вдруг Чита-Дрита, – Мой олух кого-то из них застрелил?!
– Что ты! Нет! – попытался я её успокоить, – Мы забрали у них всё оружие, чтобы передать его в кимрский музей, но... твой сын спёр у них один наган и сбежал. Скорее всего он принёс его домой и где-то тут спрятал. Я слышал про твои непростые отношения с милицией, и было бы очень неприятно, если сюда придут менты и найдут у тебя в доме оружие.
– О! Мама дзагли! – выругалась Чита-Дрита по-грузински, – этот негодник не мог притащить оружие домой. Он знает, как я отношусь к оружию! Я против любого оружия! Я вообще – пацифистка и его приучаю к этому. я ему в жизни не купила ни одного пистолетика.
– Но ты можешь расспросить его, как следует и разузнать, где он его спрятал? – спросил я её.
– Послушай, дорогой! – воскликнула она с жаром, поводя растопыренными пальцами у себя перед лицом, – Ты хочешь выпытать у мальчишки, где он спрятал оружие? Ты возьми, повыдергай у меня во дворе всю крапиву и истрепли её ему об его задницу, он всё равно ничего не скажет! Я ж его знаю!
– Хорошо, – сказал ей Сермен, – можно я с ним поговорю по-мужски?
– Как это «по-мужски»? – испуганно переспросила его Чита-Дрита.
– По-мужски, – пояснил ей Сермен, – это, как мужчина с мужчиной.
– Вы будете его бить? – робко спросила она и добавила: – Знаете, это ведь бесполезно, он такой у меня упрямый!
– Ну что Вы, Нателла, – улыбнулся Сермен, – как можно бить ребёнка? Я просто с ним поговорю. Я ведь по профессии – командир, я сумею найти подход к пацану.
Чита-Дрита позвала своего Шурыню. Оказывается, он всё это время прятался на чердаке. Сермен отвёл его в прихожую и поговорил с ним там минут десять-пятнадцать. Скоро наган уже был у Сермена, а на следующий день Шурыня у себя во дворе в куче песка грузил его в огромный игрушечный грузовик с помощью такого же большущего игрушечного экскаватора.
Через несколько дней Сермен опять попросил меня отвести его к Чите-Дрите. Когда мы вошли к ней во двор, там в куче песка возился со своими самосвалом и экскаватором один лишь Шурыня в широких шортах, босой, в огромной дурацкой шляпе.
– Привет, а где мама? – спросил я его.
Он, не оборачиваясь и не отрываясь от своих машин, мотнул головой в сторону и проговорил с безразличием в голосе:
– Она там, на заднем дворе сидит... в отлучении.
– Где, где? – не понял я его сразу.
– В отлучении... – повторил он, – она уже давно отлучилась.
– Куда? – спросил я.
– В неврану, – отвечал Шурыня, в безразличии поведя плечиками и продолжая грузить песок в кузов своего самосвала, – она туда каждый день ходит.
Мы с Серменом прошли на задний двор и там, за кустами смородины, на полянке, увидели Читу-Дриту. Она сидела на коврике в позе лотоса, совсем без одежды, выпрямившись и прогнувшись в спине. Руки её тыльной стороной ладоней покоились на коленях, большие пальцы были соединены со средними, глаза закрыты... Её смуглое тело было таким худосочным, без единой жиринки, что видны были все рёбрышки на боках и каждый позвонок на мускулистой спине. я вспомнил её фамилию-прозвище, Кудиани, что в переводе с грузинского буквально означает: «хвостатая», и мне показалось, что и вправду на копчике у неё было два или три лишних позвонка, которые прятались в промежутке меж ягодицами. Мы с Серменом долго смотрели на неё, как завороженные, чуть ли не полчаса, пока она вдруг очнулась, выдохнула, подняла голову и обернулась. «видев нас, она совсем не смутилась, поднялась, свернула коврик, взяла его подмышку и прошла мимо нас к себе в дом, кивнув нам по дороге, и проговорила с улыбкой: «Здравствуйте! Проходите в дом, я сварю вам кофе». Она пошла вперёд на крыльцо, поднялась извиваясь, как ящерка, по ступенькам (мне показалось, что её крошечный хвостик стал виден лучше) и скрылась за дверью. Мы вошли за ней следом. Чита-Дрита уже была в халатике с китайскими драконами. Она скрылась на кухню и вскоре до нас донёсся изумительный кофейный аромат. я огляделся и обратил внимание, что двух картин на стене не хватает. я вспомнил: здесь должен быть пейзаж, а здесь её автопортрет.