…А Советник уже у стола, и в ухоженных пальцах — пухлая стопка допросных листов. Брезгливость и вежливая заинтересованность: доблестным служителям «Тайной канцелярии» не придётся чувствовать себя трудившимися бесцельно.
— Итак, он во всём сознался?
Голос — пение арфы, гармоничное и сильное; сладкая патока — тягучая, липкая. Палач невольно вздрагивает — и, словно через силу стряхивая оцепенение, торопливо поясняет:
— Да он и не запирался, господин. Четвёртую ступень к нему применили — то же самое сказал, что и в начале. Объяснить, кому собирался передать, не может — твердит что-то о тенях и призраках…
Тёмные глаза равнодушно, с лёгким брезгливым недоумением, скользят по находящемуся в полузабытьи узнику. Алое на чёрном, металл и кровь — они всем к лицу. Узкий подбородок, впалые, разорванные ранами бледные щёки — яркий белый штрих, гармоничный контраст на чёрно-багровом полотне. Скорбная эстетика смерти.
А отступник красив — даже сейчас, искалеченный, грязный — красив той горькой, ломкой и страдальческой, красотой, какой обладает первый весенний цветок, не ко времени пробудившийся среди снегов и обречённый на скорую, мучительную гибель. Изящные, хрупкие пальцы музыканта и скульптора — изломанные стебли тростника: тяжелые стальные оковы на тонких запястьях кажутся изысканным украшением. Утончённое, бледное до прозрачности — стражник, повинуясь лёгкому кивку, вздёргивает узника за волосы, заставляя поднять голову — лицо, мягко очерченные губы. Спутанные волосы — густая тёмно-медовая волна, даже кровь и грязь не в силах до конца скрыть природного оттенка. Веки с густыми ресницами слабо вздрагивают: вот-вот явь призовёт к себе, вырвет из краткого спасительного забытья.
А глаза наверняка будут зелёными — о, он знает эту породу: вырождающаяся кровь Лоссарнаха и полынь Роханских степей… Он мог бы послужить великолепным образцом для какой-нибудь картины; глупец, неудачливый бунтарь, отступник, осмелившийся перейти на сторону сгинувшего, давно поверженного Чёрного Властелина.
…А замершие в испуганном ожидании воины не узнают, никогда не узнают, как вздрогнул от давно забытого страха первый Советник, увидев отнятый у пленного перебежчика кинжал. Алые капли — кровью на…
…алмазном песке
чернёной рукояти. Колдовской танец теней: гибкие чёрные тела…
…как распятые птицы — на белой стене…
…переплетающиеся в древнем, как сама Тьма, узоре. Прямое лезвие, холодное, тускло сияющие, помнящее прикосновение руки…
…тонкие, обожжённые — в синеве раскалённых браслетов — руки — на золотой наковальне…
…того, кто ушёл.
Трофей торжествующих победителей, вынесенный из руин Чёрной Крепости. Стражи Границы благоговейно молчат: гнев Советника свят и прав — как посмела рука отступника коснуться реликвии, священного свидетельства победы сил Света?
…Гнев советника: возвращённый дар — не брата — врага! Принятый дар — не от него принятый; и огнём и желчью жжёт не утихшая за века обида и ревность. Как посмел — смертный — притронуться к тому, чего касались Его пальцы?
И нет пощады неудачливому беглецу; и нет надежды в бледном лице, и дрожат опущенные густые ресницы, скрывая — страх? Упрямство? Не смотрит в лицо — о, эта проницательность, свойственная Эовин, Белой Деве Рохана! Посмей отступник поднять глаза — лопнула бы стальная струна выдержки, и — он был бы страшен, гнев Советника, ярого ревнителя древней славы Гондора.
…отвергнутого — нелюбимого — ученика, палача, так и не сумевшего — простить.
…Простить собственную жертву — или себя?
Ударить, сломать, растоптать — но молчит пленник, и дрожат ресницы, скрывая дерзкие глаза, и с почтением смотрят воины на исполненного праведным гневом Советника.
Советник усмехается собственным мыслям; улыбка — спазматическим оскалом — и бросает протокол обратно на стол.
— Добить и выкинуть, — равнодушно приказывает он ожидающему приказа стражнику.
И, сквозь зубы — оправданием? Укором?
— Дурную траву надо рвать с корнем…
И, словно разбуженный его голосом (тоном? Словами?), пленник вдруг медленно поднимает голову.
…Глаза были не зелёные. Светлые, в синеву — как ранняя, предвечерняя звезда. И голос — слабый, сорванный, едва слышный:
— Это всё-таки — ты… Я не верил… Надеялся… что ошибся…
Уже всё простивший взгляд. Взгляд — уже с той стороны жизни.