Доброхот с бочками ещё раз предложил подвести, не замечая, как фыркает и старательно рвётся с места лошадь, в ужасе раздувая ноздри.
— Езжай, тебе одного пассажира мало? — он махнул рукой, бросая короткий взгляд на сидевшего у бочек парня. И на миг застыл, встречаясь с ним взглядом. Всего на миг, а потом, опустил голову и ускорил шаг.
«Птенец» снова пробовал «скорлупу» на прочность.
— Ахэйо! — он вздрогнул и рывком обернулся, с изумлением шаря глазами по пёстрой толпе. Здесь, в самом сердце земель Запада, некому было знать его настоящее имя. Разве что… Да нет, показалось.
— Ахэйо, хей! Сюда! — он прищурился против солнца, пытаясь разглядеть машущую руками фигуру. А потом, расплывшись в улыбке, принялся пробиваться сквозь толпу у Западных Ворот.
— …Глазищи — во, как мой кулак, не вру! Ну, что ты смеёшься! Ну, чуть меньше, подумаешь… И — зелёные, действительно, как листва на солнце, никогда такого не видел… А уши ничего и не длинные, просто заострённые кверху, вот тут…
Ахэйо, улыбаясь, наблюдал за размахивающим руками приятелем. Тот уже и забыл, похоже, где находится; косые взгляды посетителей, которым его восторженные вопли мешали наслаждаться заслуженным отдыхом, его волновали меньше, чем нисколько. Вот, порывисто махнув рукой (пиво, пиво-то поставь! Ну, вот, так и знал) в третий раз начал пересказывать свою встречу с эльфами. Ахэйо с трудом сдержал смешок. Одёрнул себя: хорошо ему, он с Перворожденными не раз общался, острыми ушами уже не удивишь. А Альтон с детства мечтал настоящего живого эльфа увидеть… Интересно, он хоть о цели поездки вспомнил, хотя бы под конец? Влетит ведь от господина Товальда, если сорвал сделку…
— А ещё что-нибудь интересное было? — осторожно вклинился он в восторженный монолог приятеля, пока тот, вспомнив наконец о кружке в своей руке, умолк на секунду.
Подмастерье кузнеца поднял на него затуманенные глаза, моргнул недоумённо:
— Ну, так я же об этом и говорю! Эльфы, настоящие, из Ясного Бора! С луками! А старший — принц, наверное — Хэлдир его зовут — и говорит: хорошее, говорит, у вас железо, только нам не подходит, тяжёлое слишком. И кинжал, значит, свой показывает. Никогда такого не видел — вроде клинок — а вроде и нет его, вроде как… ну, вот знаешь, словно лунная дорожка к рукояти прикована, как серебро, только теплее, и узор идёт, вот так… и вот так, — увлёкшись, парень начал было рисовать что-то в воздухе, поймал понимающий взгляд менестреля и, запнувшись, замолчал. Рассмеялся смущённо, — ну вот, и они так же смотрели… И глаза — словно рождение мира видели… Слушай, — вдруг оживился он, — а у тебя точно в предках эльфов не было?
Менестрель невольно заулыбался.
— Ага, и я неизвестный потомок государя Элессара! Внебрачный сын… ой! Альтон, я не это имел в виду, не бей меня! — он, смеясь, закрылся руками от замахнувшегося в шутку кузнеца. Хотя… Это ещё вопрос, в шутку ли… Добрая слава королевы Арвен для Альтона, помнил менестрель, была почти святыней.
— Ну всё, всё! Сам же сказал ерунду. — он улыбнулся, покосился в сторону компании студентов, с шумом и хохотом ввалившихся в трактир, и невольно прикрыл ладонью лежащую на лавке лютню. Утихомирившийся наконец Альтон, погрустнев, уткнулся в кружку, уныло гонял от стенки к стенке оставшиеся на дне опивки.
— А корабли всё уходят, и уходят… — невпопад вздохнул он, — Хэлдир сказал, эльфам тяжело дышать в Средиземье… Неужели они все уйдут? И Лориэн стоит облетевший… Ни одного золотого листика… А я так мечтал…
Последние слова он почти прошептал — и умолк, с какой-то стыдливой тоской отведя взгляд от молчащего менестреля. Ахэйо прикрыл глаза. На миг встало видение: рвущиеся в небо высокие деревья, резные, ни на что непохожие зелёно-золотые листья, кружево солнечных зайчиков на полу — светлом, деревянном…
…деревянном кружеве — весь, от стен до высоких крыш. Дивный город — летящий, ажурный, хрупкий… Словно из тёплого мёда резные стены, тонкая вязь узорчатого серебра на окнах…