Он повернул голову, отыскивая приметный ориентир. Растеряно поглядел на видный из-за крыш знакомый шпиль наместничьего дворца.
…Но ведь не могло ему всё это присниться?!.
В камине у дальней стены само собой вспыхнуло пламя. Ровное, яркое, манящее. И горящее без какого-либо топлива. Странник с дороги шагнул из тени. Вот у камина никого не было, и вот он уже делает шаг по направлению к стоящему у окна человеку.
— Садись ближе к огню. Ночь будет холодной, а разговор долгим, Тэннаэлиайно.
Менестрель замер. Сжались, чтобы миг спустя спокойно расслабиться, пальцы на подоконнике. По спине скользнула ледяная волна озноба. Скользнула — и исчезла.
Он обернулся и, чувствуя странную, звенящую лёгкость в голове, медленно шагнул в круг пляшущего света.
— Хэллэ, ангуи, — слова никогда не слышанного языка сорвались с губ просто и без усилий. Вспыхнуло в душе — беспомощное, изумлённое: что это, откуда?.. Словно в тумане, он пододвинул к себе грубый стул. Протянул руку к огню — завороженно, неосознанно, запоздало, словно одурманенный маковым зельем, не сразу ощутив жар. Вздрогнул, отдёрнул ладонь. И, с трудом подавив порыв отодвинуться подальше, с прерывистым вздохом уронил руки на колени.
Наступило долгое, ненавязчивое молчание.
— Тэннаэлиайно… — произнёс Ахэйо наконец — медленно, осторожно, словно пробуя на вкус смутно знакомое слово. Шесть высоких, льдинками в морозном воздухе звенящих нот. Прикрыл глаза. — Ветер, несущий песнь звезд в зрячих ладонях…
Потерянно поднял глаза на странника. Заговорил — медленно, как во сне:
— Я помню: был песней, был — миром… Звал, и вы пришли — из звёздной тьмы, из рассветного тумана, из полуденного огня… Я думал — сон… Но… откуда? Кто?..
Он не договорил. На миг кольнуло страхом: не хочу слышать ответ, не могу… нельзя помнить — такое, нельзя, невозможно…
Кольнуло — и ушло. Словно кто-то, несоизмеримо более древний и мудрый, шепнул: можно. Нужно…
— Ты вспомнишь, Тэннаэлиайно, вспомнишь, — с улыбкой качнул головой странник. — Ночь будет длинной. Хотя твой путь к ней был ещё длиннее. Одна ночь ничто перед вечностью. Особенно той, что оборачивается ночью.
Он встал и налил воды в глиняную кружку. И падающая вниз струя была холодной и звенящей, как луч мороза. И была она чистой, одним своим видом вызывающей жажду. Он подошёл, протянул кружку и так же тихо сказал:
— Пей… Сны — лишь обман, за которым прячется страх. Если будешь готов прогнать его, я помогу. И не будет пути назад. Но путь этот будет — твоим.
Менестрель, помедлив, протянул руку. По позвоночнику пробежала вдруг ледяная волна, он невольно передёрнул плечами. Закрыл глаза, крепче стискивая во вдруг вспотевших ладонях тяжёлую кружку. И понял, что его трясёт. Мелкой, ознобной дрожью, и не понять: страх ли, взволнованное ли ожидание чуда…
— Пути назад никогда нет, — тихо откликнулся он с какой-то звериной, самому не понятной тоской. — Любой путь — просто ещё один шаг к своей судьбе…
Поднял голову, стиснул выбивающие дробь зубы. Подумал и нехотя добавил:
— А что, хоть кто-то был готов — хоть к чему-либо в своей жизни? — он медленно, смиряя дрожь, вздохнул, и качнул головой. — Я хочу понять.
Скрипнули по полу ножки стула; Ахэйо заворожено, словно во сне, шагнул к окну, туда, где медленно гасли последние капли золота. Застыл бездумно, не разумом — кожей, всем дрожащем в ознобе телом ощущая силу существа, выглядящего, как немолодой темноволосый мужчина.
Повторил — медленно, с яростной убежденность:
— Я должен — понять.
Странник с усмешкой забрал так и не тронутую кружку. Поставил её на стол.
— Ты всегда хотел понять, Тэннаэлиайно. Но… Твой путь был другим. Было не время. Теперь же оно пришло… Но сначала… Ты должен вспомнить!
Бросив взгляд за окно и убедившись, что ночь укрыла город, загнав людей по своим домам, он внезапным движением подался вперёд.
…И в мгновение ока вытолкнул менестреля за окно.
Миг — и огромный дракон взвился в небо.
Холодный воздух ударил в лицо. Оглушил, ослепил, вбил обратно рвущийся из горла крик. Сердце сжалось в каком-то паническом, гибельном восторге, в самоубийственном очаровании мига, когда под ногами больше нет опоры, когда падение — на одно, бесконечно краткое мгновение — неотличимо от полёта.
Он беспомощно раскинул руки, в неосознанной, незнакомо-привычной попытке опереться о воздух…