Держись, мой Ученик. Где бы ты ни был, чем бы ты ни был — только держись. Я приду за тобой.
Скоро.
Он неохотно, с трудом выныривая из омута памяти, открыл глаза. Не поворачиваясь, покосился на стоящего рядом собеседника.
— Что ж… Кажется, мне многое ещё нужно узнать?..
— Для одной жизни — много. В масштабах вечности, я бы так не сказал. — усмехнулся Дракон, возвращаясь к камину.
Какое-то время, в комнате стояла тишина. Потом, дракон снова заговорил.
— Твой ученик сделал немало, чтобы вернуть в мир равновесие. Ты хорошо его обучил. Жаль, что времени не хватило закончить круг.
— Время… Его никогда не хватает… — глухо откликнулся Мелькор, не оборачиваясь. Помолчав, повторил вслед за собеседником, — круг?..
— То, что освободит Мир от влияния Эру, — ответил дракон не оборачиваясь. — Теперь придётся начать сначала. И путь будет труднее.
Мелькор резко оглянулся. Секундный острый взгляд на того, кто выглядел как обычный бродяга… И вот он уже стоит, опираясь спиной на подоконник, тонкие руки напряжённо сложены на груди; и в прищуренных, внимательных глазах — настороженный интерес.
— Так… — тихо произнёс он, и по губам скользнула хмурая, безрадостная улыбка, — значит, мне тогда не показалось. Ортхэннер всё-таки сумел завязать на Хранителях часть Сил мира… Всё-таки сумел… — он осёкся, задохнувшись от привычной — по иным, прежним жизням привычной — боли, заставил себя выдохнуть медленно, ещё медленнее… Мальчик мой, только дождись… — Время, проклятое время… _Он_ всегда успевает ударить первым. Не понимаю, почему Ортхэннер решился рискнуть… Я помню их. Девятка не полна, без Короля-Чародея они не могли удержать все потоки Силы… Нет, даже будь Аргор жив — все равно не смогли бы: рано, слишком рано, ещё не пройден до конца весь путь…
В глазах отразилась настоящая мука:
— Неужели то, что случилось с ним, было настолько страшно… Нет, не верю, они бы не смогли! Разве что — Дверь Ночи…
Голос всё больше затихал; сейчас он говорил не с последним из Драконов — с собой, с самым страшным своим кошмаром.
Дракон молчал. Не мешал думать. Взял несколько осколков разбитой чашки, смял их в руках, как податливую детскую глину и превратил бесформенный кусок в стеклянный сосуд. Потом взял со стола нож. Легко провёл по ладони, беззвучно шевеля губами.
Наполнив созданный флакон собственной кровью, плотно закрыл тугую крышку. Подождал, пока рана затянется и повернулся к Мелькору.
— Я слишком молод, чтобы знать, но чувствую: для боя ещё не время. Ты должен вспомнить. Понять то, что я не могу тебе объяснить. Возьми.
Он протянул флакон.
— Возьми. Знаю, ты не станешь призывать меня силой. Однажды она может спасти твою жизнь. А может быть, не твою.
Бывший менестрель вынырнул из своих мыслей. Недоумённо посмотрел на протянутый ему предмет; секунду спустя брови изумлённо взлетели вверх, в расширившихся поражённо глазах мелькнуло — понимание.
— Щедрый дар, — медленно произнёс он, не торопясь принимать сосуд с жидкостью, за обладание которой все алхимики и маги Средиземья не пожалели бы головы, — щедрый… и опасный. Ты уверен, что готов рискнуть? Я — смертен, и у меня нет сил; даже тех, которыми обладают многие деревенские ведуньи. Кто сможет поручиться, что твой подарок не попадёт не в те руки? Ты знаешь, чем это грозит тебе. Я не готов взять на себя ответственность за судьбу последнего огненного дракона Арты.
Дракон одарил его очень выразительным и недвусмысленным взглядом.
— Ответственность за свою судьбу я всегда несу сам. — Дракон мог бы просто вложить флакон в руку человека, но взять его, как и давать, следовало добровольно. — И разбрасываться ей от скуки не стану.
Глаза человека потемнели:
— Ты… видишь что-то?
— Сам часто отвечал на этот вопрос? — усмехнулся дракон.
— Иногда — отвечал…
— Я тоже, — снова усмехнулся дракон. — Плохо кончилось.
Мелькор поперхнулся: такого ответа он явно не ожидал. Секундная ошарашенная пауза… А потом он, неожиданно для себя, вдруг рассмеялся. Растерянно, удивлённо — но безо всякой затаённой тоски. Рассмеялся — и сам удивился дрогнувшему где-то в животе тёплому щекотному ощущению.
Тугая удавка рока на горле едва заметно ослабла. Впервые за весь разговор он вздохнул полной грудью. Усмехнулся — кривовато, но искренне.
— Действительно. Кажется, я даже знаю, с кем у вас состоялся столь неутешительный разговор, — покачал головой, — что ж, спасибо за урок, ангуи. Знаешь, я уже и забыл, как это — говорить с кем-то, за кого не несёшь ответственности…