— Нет! — он судорожно рванулся, в панике упираясь ладонями в грубый деревянный срез. — Нет, отец! Выслушай меня, это безумие, это уничтожит Гондор!..
— Умолкни, или для начала я вырежу тебе язык, — жёстко оборвал его князь. — Опусти руки, ничтожество: имей мужество платить за свои слова, если уж у тебя хватило смелости и глупости не держать их при себе.
Сознание начал затапливать удушающий ужас. Лишь сейчас он окончательно осознал: отец действительно сделает это. Это не шутка, не кошмарный сон…
Он замотал головой, в панике пытаясь высвободиться от придавливающей его к плахе ладони.
— Нет… Нет, подожди!..
— Верёвку мне, — вместо ответа сухо бросил князь.
Не сон, не сон, это не сон…
Рядом зашуршали пугливые шаги. Служка неуверенно протянул князю моток толстого каната — точно таким же были стянуты за спиной руки только что унесённого мятежника. На миг Альдир встретился со служкой взглядом; успел увидеть — страх, недоверие и глубокое сочувствие в расширенных глаза. Лишь на миг. Человек поспешно отвёл глаза, попятился назад, словно не смея повернуться спиной к разгневанному князю.
— Ты! А ну, стой! Я сам должен его связывать?
Альдир вновь забился, почти бессознательно пытаясь встать, столкнуть себя со смертоносной этой колоды. Рука на спине нажала сильнее, заставила судорожно закашляться. Обжигающей болью плеснуло по рёбрам там, где лежал за пазухой длинный деревянный цилиндр.
— Руки за спину, — сухо приказал князь. Альдир его почти не услышал — оглушающий, слепой ужас почти погасил разум. И тогда жёсткая рука отца грубо ухватила его за запястье, с силой дёрнула, заставляя ладонь соскользнуть с отполированного дерева, рывком завела за спину. Второй руки коснулись осторожно, почти робко: мелькнули перед глазами переполненные ужасом, умоляющие глаза служки. Что-то беззвучно шепнули побледневшие губы. Альдир понял слово, даже не услышав его.
И, судорожно вздохнув, высвободил руку из осторожной хватки и рвано, пересиливая себя, завёл за спину. Захлестнулась вокруг запястий колючая петля.
— Крепче, я всё вижу, — гневно ударил голос отца. Верёвка затянулась туже, впилась, причиняя неожиданно острую боль.
Кто-то из оставшихся неуверенно шевельнулся у стены.
— Князь, вы не можете… — простонал дрожащий испуганный голос.
— Правда? — со злой иронией отозвался отец, грубо дёрнув для проверки верёвку. — Эдикт короля Картиана уже отменили?
И, помолчав минуту, вдруг заорал гневно, на весь двор, так, что с шумом вспорхнули с крыш испуганные птицы.
— Мой сын пока ещё не совершил предательство, и я не собираюсь ждать, пока он наконец наберётся на это смелости! Ты! Я сказал, не уходить! Давай цепь.
Альдир судорожно хватал воздух ртом, понимая, какой-то крошечной частью сознания, ещё не рухнувшей в омут слепого ужаса: не поможет никто. Ни эти, сами перепуганные, служки, ни брат, тренирующийся сейчас на плацу вместе со своим отрядом, ни даже король, реши он сейчас выглянуть на шум. А снизу уже загрохотало железом, и он вновь отчаянно забился, заскрёб ногами по песку, понимая, что не должен, не имеет права унижать себя этими постыдными бесполезными попытками спастись, но — не в силах справиться с охваченным ужасом телом. Рука отца раздражённо выхватила из дрожащих ладоней бледного до синевы служки цепь. Грубо перекинула через согнутый локоть, швырнула вниз.
— Закрепи. И вторую давай, живо!
Загрохотала, натянулась цепь — сперва с одной стороны, потом и с другой. Притиснула плотно к колоде, оборвала на болезненном стоне дыхание. Тупой, пульсирующей болью отозвалась туба с картой в помятых рёбрах. Альдир без сил уронил голову, не в силах уже вырываться. Всё. Сейчас. Ещё несколько мгновений…
Сердце часто, тяжело рвалось на волю, билось болезненно прямо в горле, и вдохнуть казалось непосильной задачей, но почему-то всё ещё дышал — задыхаясь, давясь каждым тяжёлым, оглушающим ударом, хватал судорожно сухой колючий воздух. Отец что-то сказал, прямо над ухом. Он не смог разобрать, что. И тогда жёсткая рука рванула за волосы, запрокинула до хруста голову, заставила — вскрикнуть невольно от боли:
— Не надейся, что я позволю тебе потерять сознание, сын. Ты решил спорить с волей короля? Имей смелость делать это с достоинством! Ты слышал, что я тебе сказал?
— Нет… — прохрипел Альдин, с трудом заставляя себя загнать обратно выскакивающее через горло сердце, заставляя — двигаться язык, уже онемевший, казалось, в предчувствии смерти. Посмотрел в холодные, не таящие в себе ни капли сочувствия, знакомые с детства глаза. Отец презрительно искривил губы.