— Элвир… — тихо, неуверенно проговорил картограф. —
Альдир с неловким каким-то интересом покосился на Кольценосца. Отвернулся. Проговорил глухо, с полувопросительной интонацией, словно сам не знал ещё, хочет ли получить ответ:
— Волосы мокрые… В Хар… Ханатте шторм?
— Просто ветер, — пожал плечами Денна. Взглянул на картографа внимательнее. — Хочешь… увидеть море?
Тот вскинул голову так резко, что без слов стало ясно: угадал.
— Это невозможно, — без голоса выдохнул он. — Отсюда более пятидесяти лиг…
Назгул помолчал. Смотрел на гондорца спокойно, серьёзно, только в чёрных глазах — глубоко в зрачках, тщательно спрятанная, тлела — тревога. Решившись вдруг, кивнул каким-то своим мыслям, коротко свистнул, вскинул руку, встречая рухнувшего прямо с пламенеющего неба крылатого коня…
Улыбнулся уголками губ, глядя, как вспыхнуло изумлением лицо отшатнувшегося человека.
— Пятьдесят четыре лиги, — со слабой усмешкой уточнил он. Погладил ластящегося коня по шее, заглянул в умные глаза. — Ты боишься высоты?
Альдир, как во сне, шагнул вперёд. Осторожно, словно боясь, что дивное видение растает от прикосновения, протянул руку — и вороной доверчиво потянулся к чужой ладони, с удовольствием принимая робкую ласку. А картограф взглянул на назгула — потрясённый, изумлённый, невероятно юный взгляд, и не пепел — ясное звёздное сияние плещется в распахнутых широко глазах. Очарованно покачал головой.
— Я думал, они — сон… — одними губами выдохнул он… — Ночной ветер, звёздная полночь, гривы — туман… Никогда не верил, что это видение — реальность. Почему ты так смотришь на меня, Денна?
Тот встряхнул короткой косой. Усмехнулся.
— Ты видишь коня, — пояснил непонятно.
— Не коня… — качнул головой картограф. — Сказку… Ожившую сказку. Не могу поверить…
Посмотрел непонимающе на невесело засмеявшегося назгула. Тот поймал вопросительный взгляд — но только головой тряхнул, усмехнулся кривовато.
— Не важно. Сколько у тебя времени?
Альдир задумался. Помрачнел, вновь на глазах угасая, ссутуливаясь обречённо.
— До ночи, должно быть. Впрочем… неважно. Я хочу увидеть море, Денна. Если ты действительно можешь… Больше, наверное, шанса не будет.
Назгул помолчал.
— Что ты задумал, Альдир?
Тот только головой тряхнул, зябко обхватил себя за плечи, словно в жарком южном воздухе вдруг коснулась струя ледяного ветра гор. И Денна, без слов угадывая, что означает этот ответ, отвернулся. Миг тяжёлого неловкого молчания; потом Кольценосец вдруг решительно поднял руку, расстёгивая закреплённую у горла фибулу — чёрный плащ клоком ночного тумана стёк с плеч, лёг на подставленный локоть. А Денна уже бросил его непонимающе глядящему на него гондорцу, кивнул резко, отвечая на невысказанный вопрос.
— Надевай.
Дождался, пока тот, поколебавшись, завернётся в мягкую, неожиданно тёплую ткань, пока, с неловкостью помогая себе покалеченной рукой, застегнёт пряжку. И одним движением взлетел на спину крылатого коня. Обернулся, протягивая руку человеку:
— Держись за мой пояс, крепче, ветер будет сильным!
Оглянулся на неожиданно ловко запрыгнувшего на конский круп человека, усмехнулся одобрительно.
Скакун, словно повинуясь не поводьям, а одному лишь мысленному приказу, распахнул широкие хрупкие крылья, оттолкнулся с силой от земли копытами… Ахнул от неожиданности Альдир, изо всех сил вцепляясь в широкий ремень назгула, прижимаясь лицом к его спине — ветер ударил с неожиданной силой, выбил слёзы из глаз, рванул спутанные волосы. Забился, заплескался за плечами плащ. Земля уже проваливалась вниз, превращалась в крошечную рельефную карту, в широкую чашу с прорисованными на дне горами и ущельями, с чёрной резкой тенью разрушенной крепости…
— Он лучше меня, лучше во всём… — «…» помолчал. Вздохнул с горькой улыбкой. — Кроме одного: он незаконнорожденный. И в глазах отца, что бы он ни совершил, навсегда останется вторым. Это несправедливо… так несправедливо…
Какое-то время они шли молча. Гондорец смотрел себе под ноги, с каким-то хмурым вниманием разглядывая лижущие сапоги пенистые волны.