Страха уже…
Ложь. Страх был. Постоянный, тягостный, выматывающий, заставляющий до крови прокусывать губу и молча напрягать стёртые до живого мяса руки в путах, напоминая себе, напоминая раз за разом, не позволяя поддаться трусливой своей жажде жить: «Мне страшно, Карвин…»
А путь был бесконечным — путь был таким коротким… Без малого шесть часов, два коротких — только коней напоить — привала, несколько через силу сжёванных полосок вяленого мяса…
…Ханаттанайн прощались — молча, по-воински, как принято было среди их народа: крепко беря ладонь в две своих, и тоскливым отвращением к себе саднило душу, когда кланялись они — молча, против всех правил, с печалью и уважением склоняли головы, прежде чем подняться на готовых к новому переходу коней. И снятые с запястий верёвки были перевязаны заново: крепко, по несколько тугих витков на каждую, свободную теперь руку, перевязаны плотным мудрёным узлом, который можно развязать хоть руками, двумя руками, хоть зубами, только дёрни посильнее. А в кармане на груди, напротив сердца, лежал, затаившимся смертоносным скорпионом, небольшой глиняный шарик с коротким промасленным шнуром, торчащим из начинённого мелко рубленной сталью нутра: последний жестокий шанс на случай, если те, кого он надеялся дождаться в этих мёртвых развалинах, так и не придут.
Страха уже…
Какая, в самом деле, была теперь разница?
«Мне страшно, Карвин…»
— …Ладно, давай ещё раз, — импровизированная исповедь давно и прочно перешла в бурный военный совет, причём Сайта говорил много и горячо, Денна и Еретик — мало и по делу, а Элвир вообще молчал, погрузившись в мрачное оцепенение и, похоже, вообще перестав прислушиваться к разговору. — Не толкай меня, Денна, а то я сам сейчас как толкну! Значит, этот ублюдок — я сказал, не толкай меня! Этот ублюдок всех своих командиров на такой цепи держит? А если мы…
— Пока мы «если», — сухо оборвал морехода Еретик, — половину женщин с детьми успеют перебить. Ты готов рискнуть их жизнями?
— Ну, значит надо по-тихому! Да ты что, братец, неужели действительно собрался перерезать парню горло, и всё?
— Замолчите оба, — тихо, но веско приказал Денна, и спор мгновенно оборвался. А ханаттанайн тревожно проводил взглядом резко вставшего и зашагавшего к ближайшим деревьям Элвира, и лишь потом мрачно обернулся к друзьям. — Хватит. Сколько можно его мучить? Прекратите этот спор, есть одна мысль. Карвин… Эй, ты спишь, что ли?..
Взгляды всех троих, как по команде, повернулись к гондорскому воеводе, который, прикончив-таки (на двоих с пиратом, поскольку Элвир и Еретик пить отказались вовсе, а Денна сделал два глотка — из вежливости) — собственную флягу и пополам — вытащенную чуть ли не откуда-то из под полы бутыль рома, все-таки окосел и, оставленный получившими всю нужную информацию назгулами, незаметно для себя самого задремал. После полуминутного озадаченного молчания Сайта вздохнул и, легко дотянувшись до воина прямо через костёр, бесцеремонно толкнул в плечо.
— Аррх!..
— Сайта, ну ты!..
— Бестолочь…
Возмущённый вопль Денны, почти чудом ушедшего от слепого удара, и укоризненный вздох Еретика слились в один звук. Миг спустя к ним присоединился раскатистый хохот самого Сайты. Карвин несколько мгновений дико озирался, поводя обнажённым мечом и явно пытаясь вспомнить, где он находится и с кем он пьёт.
А мореход уже умолк, с задумчивым интересом просунул пальцы в длинный разрез на плаще, с ещё более задумчивым — посмотрел на гондорца, и уважительно протянул:
— Неплооохо…
— В следующий раз он тебя достанет, и будет прав, — сухо сообщил ему Еретик, усаживаясь обратно на своё место, и непонятно было — предостерегал он или обещал.
— Достану, — хмуро подтвердил Карвин, смущённо убирая меч. Он уже сообразил, что произошло, более того — явно восстановил в памяти события последних часов, и теперь стремительно мрачнел. — Хоть какое-то удовольствие напоследок. Или всё-таки?..
И в голосе мелькнула нерешительная, поспешно изгнанная надежда. Денна вздохнул. Покосился с укоризной на тоже посерьёзневшего морехода. После чего шагнул вперёд и, глядя прямо в глаза, решительно проговорил: