Владыка Чертогов Ожидания молчит.
— Мне — неведомы судьбы смертных, — наконец, глухо, невесёлым шелестом во тьме.
— Как и мне…
И вновь — тишина в залах Мандос, и колеблются зыбкие тени в непроглядной темноте вечности.
А Он приходит — вновь и вновь, и продолжается разговор, начатый годы — столетия — назад.
— Когда-то ты был для них — Учителем, — тихий голос Намо почти не тревожит тишину. И не знает Закон, зачем он говорит это, зачем бередит раскрытую, всё ещё — чувствует он — мучающую рану. Чёрное — на белом. Пленённая крылатая звезда в алмазной пыли, вскинутые к небу — не помочь, не защитить — ладони. Не смоют крови все воды Ульмо, не унесут боли золотые сады Лориэна: сквозь тысячелетия, сквозь вечность и смерть — навечно связаны они этой памятью. Заключённый и его тюремщик, жертва — и свидетель, не решившийся сказать слова в защиту.
А тот, кто был некогда Мелькором, Мятежным Валой — молчит. Не обвиняет. Не проклинает. Лишь горьким эхом — глухой перезвон надтреснутых колокольчиков:
— Я был — Учителем… Но учил — не я. И не их…
— Кто же тогда?
Тишина. Долгая, бездонная.
…И, когда Намо уже перестаёт ждать ответа — беззвучным выдохом в темноту:
— Они — меня…
И ничего — лишь вздрагивает под невидимым ветром Смертных Путей лепесток огня в медной чаше.
И Намо — Закон, Судьба, Память — вновь ждёт. Год, два, сто…
Лишь затем, чтобы в следующий раз крылатая тень обернулась на Пороге, и звёздами во тьме сверкнули измученные глаза на призрачном — свет и туман — лице:
— Возможно, моё время Учить пришло лишь — теперь?..
«Чему — учить? Как?!.» — хочется крикнуть тому, кто был — Судьёй и Законом. Но не у кого спрашивать: закрылись Врата, и вновь — лишь тишина и невесомый ветер в Чертогах Ожидания…
И в следующую встречу он будет почти готов — спросить, задать не успевший прозвучать вопрос… Но так и не сможет подобрать слов. Потому что — зачем говорить о том, что читается на опустошённом, горько-безнадёжном лице Того, кто был когда-то — живым сердцем Смертного мира. Густые тени: подобие плоти, память о земном пути, память, что здесь, в чертогах безвременья, единственная властвует безраздельно. Густые тени — чёрное на сером: отражение алого, горько-горячего, истекающего из вскрытых жил. Чёрное — на сером; и серого почти не видно в колеблющихся тенях… Лишь яркие глаза: зрячие, и болью бессильной — ложной — вины плескает из призрачных звёздных озёр.
«Не остановил. Не смог переубедить — вновь…»
И стылая тоска в горькой — неизречённой — мысли заставляет тяжело вздрагивать равнодушную тишину.
Владыке Судеб ведом жизненный путь каждой тени, ступившей в его Залы. Ему не надо спрашивать, о чём молчит Он — Отступник, Восставший в Мощи, Чёрный Враг Мира…
…Возлюбивший Мир.
Лишь временное пристанище для Смертных здесь, в Чертогах. Для смертных и для тех, кто выбрал Путь смертных. И он несколько лет (вечность?) спустя уже не успеет сказать — Ему, что тот, последний удар был подсказан милосердием — не ненавистью.
Не успеет открыть, что палач своего невольного «учителя» уже не сможет забыть отчаянного, исступлённого взгляда — взгляда, до краёв, словно звёздным светом, переполненного не страхом, не ненавистью — сочувствием к убийце и горьким — полынь и чернобыльник — чувством вины. И простить не сможет — себя, не прислушавшегося, не понявшего, опоздавшего: и с осознанием, и с бесполезной своей жалостью.
Намо не успеет уже рассказать, что позднее прозрение, вина и надежда на искупление станут огнём и мечом в руке убийцы, и впервые не ненависть — чувство справедливости будет вести бывшего <…>, бывшего мстителя, бывшего воина Минас-Тирита. И будет лихорадить от потрясений, клятв и проклятий земли Севера и Юга, и рухнут и вновь восстанут из пепла королевства, и девять теней — грань между Верными и Проклятыми — станут защитой и заслоном (впервые!) не только Востоку, но и Западу. И Свет впервые протянет руку Тьме — ещё не доверяя, но уже стараясь — понять.
…А в огне новой войны на миг вспыхнет и тяжело, мучительно погаснет Звезда — бессильная защитить, но способная дать надежду и указать Путь. Погаснет — и вновь придёт в мир, чтобы собственной кровью выиграть ещё несколько десятилетий существования для жестокой, несовершенной, Искажённой — живой — земли.
Намо — Судьба, Вечность, Безвременье — не успеет уже ничего спросить. Потому что в следующий раз всё будет — иначе.