И вот — теперь пришёл его час.
…Погружённый в свои мысли, он вернулся в кузню. Странник ждал его у окна, хмурясь удивлённо и немного тревожно. Не объясняя ничего, Ортхэннэр протянул клинок Элвиру:
— Что не так с этим мечом?
В светлых глазах мелькнула растерянность, почти испуг.
— Учитель, я… Я ничего не знаю о кузнечном деле… — начал было говорить тот; замолчал на полуслове, остановленный не жестом даже — взглядом Ортхэннэра.
Нехотя протянул руки, принимая в ладони непривычную тяжесть оружия. Закусил губу, словно холодная сталь обожгла его.
— Неважно, — дождавшись, пока юноша вновь поднимет на него голову, негромко проговорил чёрный Майа. — Не нужно думать. Просто прислушайся. Это ведь твой дар, твой, не Кольца — ты всегда это умел, даже не зная собственных сил… А сейчас твой дар раскрывается — просто не нужно мешать ему. Прислушайся, о чём говорит тебе металл. Скажи мне, в чём его боль?
Элвир, не отрываясь, смотрел ему в глаза; на какой-то миг Ортхэннэру стало страшно — показалось, что он ошибся, поспешил, что сейчас его воля, его сила подчинит слишком юную, не успевшую ещё узнать жизни душу…
Миг — и наваждение миновало. Элвир нахмурился, обдумывая услышанное, кивнул серьёзно, опустил голову… Дрогнули густые светлые ресницы. Он неуверенно, словно через силу вспоминая, для чего потребна рифлёная рукоять, перехватил клинок. Провёл пальцами свободной руки по плоскости лезвия — осторожно, почти не касаясь, прислушиваясь к чему-то зыбкому, недоступному для большинства людей…
— Мне кажется, он не доделан… — медленно, как будто в полусне, прошептал он наконец. — Это как музыка, только последние аккорды молчат, и ему больно, он хочет быть цельным — и не может…
Беспомощно вскинул голову, с непониманием глядя на Ортхэннэра.
— Разве так бывает, Учитель?!
— Бывает, — невесело усмехнулся майа. Протянул руку и бережно принял у юноши меч. Повторил тихо, едва слышно. — Порой так бывает и с людьми…
В кузнице повисла тишина. Двое — майа и человек, ровесник мира и мальчишка, едва разменявший второй десяток — смотрели на тускло блестящий клинок, и казалось, мысли их сплетаются, сплавляются, превращаются в одно целое.
Элвир нарушил молчание первым.
— Я понял, — сказал он, и голос его был серьёзен и задумчив. — Мне кажется, я понял, Учитель. Я — как этот меч: переступить Грань сейчас, с твоей помощью, будет легко, легче, чем ждать своей судьбы, день за днём, год за годом, ждать и бояться её. Но на что я буду годен тогда? Я понял — этот меч закалили слишком рано… раньше, чем пламя успело сделать его клинком, а не просто куском железа. Я… учитель, что с тобой?!
Ортхэннэр рывком отвернулся. Прошёл к окну, тяжело опёрся руками о подоконник, закрыл глаза, успокаивая вдруг больно дёрнувшееся в груди сердце.
«Неужели всё будет — так? Не верю, не хочу верить! Ведь всё может ещё сложиться иначе, и иным будет его путь, путь и конец этого пути… Или — лгу себе? Своей рукой толкаю его навстречу гибели, что придёт — не сейчас, легко и невесомо, словно зыбкий предутренний сон, но — станет бесконечной, вытягивающей силы и мужество агонией? Неужели нет другого пути?..»
Знал — нет. Тысячи путей, тысячи судеб… но лишь одна светится ясной звездой Надежды, лишь одна обещает — не спасение для мира, лишь хрупкий, почти невероятный шанс. Лишь одна, что будет медленно, по капле высасывать из юного тела и слишком рано повзрослевшей души жизнь, пока не останется ничего — ни страха, ни желания жить, ни гордости… Что останется — тогда? Останется ли — хоть что-нибудь?..
Элвир же, тревожно глядя ему в спину, нахмурился, порывисто шагнул вперёд. Замер, не смея подойти, чувствуя, что ту боль, что рвёт сейчас сердце, Учитель не позволит разделить, даже прикоснуться — не позволит.
Странник уходил. И ярко сияла, осеняя его путь, Звезда. Словно путеводный маяк, светящий тем, кто уходит, чтобы вернуться.
Неслышно подошел, остановился сзади Маг.
— Учитель, — поколебавшись, тихо окликнул он, — ты думаешь, он сумеет добраться домой? И… И что он вернётся сюда?
Саурон помолчал.
— Да. Я вижу — его путь оборвется скоро, но еще не завтра. Времени хватит.
Маг вздохнул. Поёжился от вечерней прохлады, неуютно пряча под плащ тощие руки.
— Откуда это? То, что сидит в нем — не болезнь. Мне показалось, что это… — он запнулся. — Что это родственно твари из Белого Города.
Ортхэннер коротко взглянул на Мага — и вновь отвернулся к окну.