Разве я смогу когда-нибудь забыть, как это было? Распахивается бескрайняя, наполненная звёздным светом бездна, и расстилается под ногами сияющий путь… Путь, что прекраснее самых дерзких мечтаний — он зовёт меня, он поёт тысячами голосов…
Разве решусь я когда-нибудь признаться, как мучительно-сладок был миг колебания, в который — вечность мгновения! — я почти готов был ступить на этот Путь, вымощенный звёздами?
Разве посмею я кому-нибудь рассказать, Чьи глаза взглянули на меня там, за порогом — и, пустые, наполненные кровью, сияли ярче самых прекрасных звёзд? Чей голос спросил меня лишь об одном: готов ли я?
Разве смогу объяснить кому-либо, кроме тех, кто, как и я, прошёл через это, что потеряли мы — все, отказавшиеся от Дара во имя любви к Миру? Что потеряли — и что обрели взамен… Я считал, что понимаю — Его. Но это было не так. Лишь теперь я осознал, осознал в полной мере, всю степень Его любви и Его жертвы. Бескрайние просторы Эа — они слишком прекрасны, чтобы по доброй воле покинуть их, навсегда отказаться от свободы и счастья новых открытий…
…Я — понимаю Его, пусть даже гордыней назовёт это иной, не видевший того, что видел я. Ведь Она — стократ прекраснее. Она стоит любых жертв, любых мук. Земля моя, сестра моя, возлюбленная моя… И я возвращаюсь. Возвращаюсь — вместо Него, неспособного разорвать своих оков, обречённого на вечную память и вечную скорбь… Возвращаюсь — вместо Него. И ненавижу себя за это.
Сайта
…Невольно мелькнула мысль: что доберётся первым — вода или огонь? Гореть заживо не хотелось.
Сожалений не было. Сайта знал: он сделал всё, что мог. Пожалуй, даже немного больше. Теперь Нуменор долго не решится скалить клыки на Умбар. А смерть… Что ж, рано или поздно с ней придётся перевидаться каждому. Чёрный адмирал предпочёл бы умереть без лишних мучений; но, если всё-таки не повезёт, и его корабль сгорит прежде, чем затонет — он сумеет уйти достойно.
…Вода всё-таки успела раньше. Море, единственная искренняя и беззаветная любовь Сайты-Морехода, не покинуло его на расправу извечному противнику. Яростные языки пламени лизали палубу уже у самых ног; но лёгший почти на бок корабль всё быстрее погружался в океанскую пучину. Прохладная вода нежно лизнула безвольно откинутую руку, омыла саднящие раны. Зашипели в бессильной злобе обугленные дымящиеся доски. Миг — и мутная от гари и обломков досок вода сомкнулась над его лицом.
И Сайта, благодарно улыбнувшись, сделал глубокий — полной грудью — вдох.
Четвёртой — ирис и костёр
…А Храм молчал — молчал, молчал, молчал… И молчание это было страшнее крика.
«Что я натворил… Как у меня язык повернулся сказать — такое? Аргор, брат мой, как же ты был прав — не всегда удаётся остаться справедливым… Не прощу. Жестокий, эгоистичный глупец. Тебя обвинял в слепоте — но не ты, я слеп. Если ты слышишь меня — прости, прошу. Нет, о чём я… О каком прощении вообще может идти речь? Я, знающий, что сделали с тобой — посмел обвинить тебя — Тебя! — в её смерти, словно мало тебе было боли…
Я знаю, ты — простил бы… Ты не умеешь винить других — лишь себя. Но я — не прощу. Как посмел — я, не успевший, не услышавший, не спасший — упрекнуть тебя, отдавшего всё во имя любви? Как посмел взвалить на тебя ещё и эту вину…»
Он сидел на полу, не чувствуя холода, и кровь медленными тягучими каплями стекала на древние камни.
…Он не заметил, когда мёртвая звенящая тишина вновь ожила, превратилась в тихую, на грани слышимости, песню. Он молчал. А невидимая лютня рыдала в израненных зрячих руках, и ему казалось — он почти видит эту песнь: горькую, крылатую, пронзительно-светлую. Песнь, способную убить и возродить из пепла.
Песнь, очищающую душу.
Эрион-Целитель
«…Прости меня, Эрион. Я мог бы спасти тебя: отвести глаза страже, подкупить судью — это несложно… В конце концов, просто разрешить остальным Кольценосцам действовать. Но вместо этого я буду равнодушно наблюдать за тем, как тебя подвергают мучительной и позорной казни.
Нет. Не равнодушно. Ты об этом никогда не узнаешь, но твоя боль будет и моей болью. Только вот — что тебе с того?
Если я ошибся, и ты не сможешь пройти по этому тонкому — тоньше лунного света — лезвию, если не сможешь удержаться… А ведь светлым эльфам, таким мудрым, таким могучим, не хватило сил даже краем глаза заглянуть в ту бездну, на самом краю которой балансируете все вы. Или, может, всё дело в том, что для них, бессмертных, этого пути просто не существует?