В свой двадцать один год Хонахт слыл одним из лучших следопытов племени. Мало было ему равных даже среди взрослых и опытных охотников.
На беспечную лесную мелочь он даже не нацеливался, сразу направившись в глубину леса, где можно было встретить настоящую добычу, достойную мужчины. В прошлый свой поход он присмотрел место, где в непросыхающей луже нежилось, судя по следам, целое кабанье семейство. А быть может, и вовсе удастся добыть быстрого оленя или, чем небеса не шутят, лесного воителя — могучего тура… Негоже брату вождя заявляться к праздничному костру со связкой зайцев — народ засмеёт.
Хонахт невольно помрачнел, вспомнив, как огорчённо поджала губы мать, услышав, что он не намерен довольствоваться мелкой дичью, которую можно добыть почти на опушке. Вздохнул тяжело, понимающе. Матушка так и не оправилась после смерти отца, хотя пятый год уже пошёл. Не желая огорчать сыновей, она скрывала своё горе, как могла. Но воды в решете не утаишь… Вот и он скоро покинет её, уйдёт во взрослую жизнь. Что ей останется? Прялка, да корпенье над самоцветным узорочьем, в котором и по сей день не было ей равных? Одна радость — племянники его, приятели по детским играм. Да они тоже дома нечасто бывают, всё с воинами да с охотниками… Даст небо, ответит Нирре согласием, приведёт он суженую свою в отчий дом. Глядишь, внуков дождавшись, и матушка оживёт…
Его расчёты оправдались. У приметного болотца кабаньего семейства не обнаружилось, зато Хонахт разглядел следы совсем недавно прошедшего к водопою оленя. На удивление крупные, продавленные отметины говорили о том, что зверь невероятно могуч. Такого не стыдно будет показать ни старейшинам, ни сверстникам-приятелям! Если, конечно, он сумеет с ним справиться. Но в своих силах Хонахт не сомневался. Давно уже миновали те времена, когда он возвращался с охоты с пустыми руками.
Бить зверя возле водопоя — кощунство; Хонахт не стал даже спускаться к реке. Вместо этого он залёг за прошлогодним выворотнем, подтянул тетиву и приготовился терпеливо ждать.
…И дождался. Только вот то ли добыча оказалась умнее, чем он ожидал, то ли он сам сплоховал — но в момент, когда молодой охотник спустил тетиву, оленя уже не было на прежнем месте. Стремительный прыжок — и вот уже лишь треск сучьев подсказывает, в какую сторону унёсся раненый зверь.
Олень исчез, унося в боку стрелу Хонахта.
И теперь вот уже второй час юноша бежал по испятнанному кровью следу, пытаясь догнать неуловимую дичь. Сейчас он уже понимал, что совершил глупость. Зверья в лесу много, стрелы ещё есть — не так уж сложно было бы найти другую добычу. Может, не такую славную, но уж точно не ту, что заставит его краснеть перед всем племенем. Но взыграла оскорблённая гордость: уже много лет Хонахт не промахивался с такого смешного расстояния. Дома спросят, где пропавшая стрела… позора не оберёшься. Да и олень ранен, и если Хонахт ещё может доверять своим глазам и своей руке, то ранен тяжело. Далеко не уйдёт.
Свою ошибку он понял совсем скоро, когда мелькнули сбоку приметные, непонятно каким чудом выросшие в трещине расколотого камня, среди густой дубравы, сосенки. Край. Западные границы охотничьих владений племени. Дальше — необитаемые, неизведанные земли. Запад — недобрая сторона, там умирает солнце, оттуда пришла однажды на земли Севера не знающая пощады смерть… Не ходили илхэннир на запад. А те, что ходили — когда-то, давно, когда, если верить старому Ахтэнниру, тряслась под ногами земля и огнём пылало небо…
Словом, не возвращались странники из земель за закатными дубравами. И за полсотни лет, знал ученик старого Летописца, не пришёл никто от стен Твердыни. Никто.
…А олень и не думал останавливаться, бежал, словно и не торчал в боку добрый калёный наконечник. Хонахт ощутил, как неприятно кольнуло что-то внутри: так далеко он ещё никогда не заходил. Недобрые земли, запретные… А хуже того — нехоженные, и что ждёт за следующим всхолмьем, одним богам ведом.
Но — поздно теперь корить себя. Глупо поворачивать назад, когда до заветной цели — рукой подать. Да и солнце уже идёт к закату: долго прождал у водопоя, даже мысли не допуская, что может потерпеть неудачу. Мясо загнанного зверя, конечно, на вкус — лучше бы вовсе не ловил. Да и как тащить эту тушу, из такой-то дали? Не подумал. Видать, всё-таки придётся ему сегодня веселить соплеменников зайцами да куропатками…
Молодой охотник тяжело вздохнул — и ещё прибавил шагу, переходя с лёгкой, летящей рыси на огромные, почти волчьи прыжки. Конец погони уже близко. Главное — стрелу вернуть. Потерять снаряжение в день совершеннолетия — дурная примета, хуже только заблудиться в лесу или вернуться искалеченным. Не будет успеха ни в жизни, ни в избранном ремесле.