Короткий, тяжёлый взгляд — люди ёжились под ним, как под порывом тяжёлого ветра, невольно вжимая голову в плечи. И коротко, бесстрастно:
— Вы умрёте.
Во время его речи на поляне стояла тишина — но тишина живая, дышащая. Встревоженная, напряжённая тишина.
Теперь рухнула гробовая.
Он медленно обвёл пленных взглядом. Они смотрели на него — смотрели и, видел он, ещё не осознавали. Не верили.
Что ж, тем лучше для них. Он медленно вытащил меч из ножен. Всё в нём противилось тому, что он собирался сделать. Что он должен был сделать.
Что ж, Хэлкару не впервые пачкать свои руки в крови.
Благо, что на этот раз, по крайней мере, она не будет — невинной.
— Нет! — вдруг разорвал тишину потрясённый молодой голос. Люди наконец осознали, что он не шутил. Кто-то отшатнулся, кто-то забормотал что-то себе под нос, кто-то зашипел проклятия…
— Нет, ты не имеешь права!
Он медленно перевёл взгляд на говорящего.
— Это моя земля и вы убивали моих людей. Я имею право на всё.
Молодой воин, что говорил с ним, отшатнулся в ужасе. Потом вдруг сник, в глазах его отразилось обречённое принятие. Но другие, уже видел он, не желали смириться.
Ему было всё равно.
Он шагнул вперёд, поднимая меч. Кто-то в толпе пленников истерически завопил, бессвязно умоляя о чём-то. Его тут же заткнули грубым тычком соседи.
— Заткнись и сдохни достойно! — разобрал Аргор злое — а голос молодой, срывающийся от страха. Внутри что-то мучительно сжалось. Он остановился, словно споткнувшись. Неужели и среди них кто-то ещё не забыл о чести… Нет. Он не сможет этого сделать. Не сумеет себя заставить. Они ведь безоружны…
…Но они ведь — сумели? Почему никто из них не остановился, когда они рубили беспомощных детей деревень Ангмара, когда горел единым костром обречённый Карн Дум?..
Они заслужили это. И он сейчас — не более, чем меч мщения.
Мечу не нужны чувства.
— Нам обещали жизнь, если мы сложим оружие! — отчаянно завопил кто-то в центре толпы.
Он не хотел отвечать. Но всё-таки — дёрнулось что-то противно, царапнуло изнутри. Подлость? Что ж, даже если так…
— Я не обещал вам ничего, — нехотя разлепив губы, бросил он. И сам удивился тому, насколько безжизненно прозвучал его глухой голос.
— Это подло! — ещё один голос, злой, срывающийся не от страха, а от ненависти. — Клятвопреступник!
Он пошатнулся, словно его ударили в грудь. Десятки, сотни голосов. Всего одно слово — клятвопреступник: повторяют, кричат на все лады… Отступник, клятвопреступник, предатель своего народа…
Он тяжело опустил веки, заставляя себя — не слушать, заглушить этот неумолчный хор. Глубоко, через силу вздохнул. Кажется, даже лёгкие не хотели набирать воздух, не хотели принадлежать человеку, предавшему всех, кому присягал.
Впрочем, какая теперь разница. Он не человек больше — клинок, творящий месть. Меч Саурона — так называли его враги… Пусть. Прости, Повелитель, вновь твоё имя втоптали в грязь, и вновь виной тому — я. Прости мне последнюю мою вину. Меч Саурона сделает то, для чего он, единственно, пригоден. А потом… Какая разница, что будет потом?..
Он нехотя поднял веки. И подавился обвинительной речью кто-то из пленников, заглянув на миг ему в глаза, захлебнулся сдавленным криком ужаса. Люди замолкали, словно осознали вдруг, все, разом: спасения не будет.
Бессмысленно молить о пощаде железный клинок. Рука, держащая его, могла бы уступить мольбам, склониться перед жалостью и милосердием…
Рука. Не меч.
Он шагнул вперёд. И клинок в его руке был твёрд, готовый выполнить грязную работу палача.
Но в этот миг…
— Нет!
Он изумлённо остановился. Вскинул голову, не веря ни собственным ушам, ни тонкой серебряной струне, натянувшейся в сердце. А с небес, роняя пену, почти рухнул чёрный крылатый конь; плеснули по ветру седые волосы измученного всадника, почти лежащего на шее скакуна. Следом, отстав на полкрупа — ещё один, без седока.
Вскрикнул в ужасе кто-то из пленников.
— Нет, — повторил, задыхаясь, всё тот же юный, звенящий от напряжения голос. И Аргор, не смея поверить, медленно шагнул вперёд, навстречу соскользнувшему с коня Элвиру.
И, опомнившись, замер.
Нет. Элвир не должен этого видеть! Кто угодно — но не он.
— Зачем ты здесь, брат? — глухо спросил он, ненавидя себя самого — за этот холодный тон, за взгляд, который буквально толкнул юношу в грудь, заставляя остановиться в нескольких шагах.
Элвир не должен быть здесь. Не сейчас.
— Я… — Элвир прерывисто вздохнул, словно пытаясь отдышаться. Растерянно оглянулся через плечо — на безмолвно пожирающих их и его скакуна взглядами пленных. И зябко передёрнул плечами. — Ты сам знаешь, зачем, брат…