…И неколебимо, хрупкой мерцающей свечой, сияла среди разверзшегося ада призрачная тонкая игла Башни Надежды.
…Дороги больше — нет. Прочна, нерушима незримая преграда: равнодушная холодная скорлупа, отгораживающая живой задыхающийся мир от вольнотекущего дыхания Музыки Эа. И нет пути за Грань, прочь от вздрагивающей в муке, в ужасе Арты, и спасения нет — ни для кого.
«Нам не удержать Пустоты, Учитель… И тебе — тоже.»
Не удержать. Ни ему, оступившемуся, самоуверенному, бессильному защитить от смерти мир, что был ему доверен. Ни Восьмерым, только-только протягивающим друг другу руки, готовясь стать единым целым, не знающим ещё, как краток и страшен будет миг их начавшегося наконец служения Арте… Ни надменным Валар, даже если пожелают они спасти отрёкшиеся от них смертные земли.
Никому.
Не уничтожить: нет у фаэрни Ортхэннэра Истинного Пламени, да и собственного, тёмного, прибитого тяжёлым стылым пеплом, осталась жалкая искра. Не удержать — где найти оковы, что сумеют смирить воплощённое Ничто? И с собой, прочь от хрупкого живого мира — не унести. В чём была ошибка, и была ли? Есть ли теперь разница? Закрыт сияющий звёздный путь Людей, и растаял, поманив недоступным миражом, горький и страшный Дар его Сотворившего, его учителя, его отца: нет смерти бессмертному, нет спасения живущим от запертой в не знающей тлена душе гибели…
…Но ведь было же, было! Он помнит: ослепляющая боль в спине, прямо под сердцем; во вспыхнувшем, словно огнём, горле. Закованное в низкие тучи чёрное небо перед глазами. Сияющая, наполненная звездами бездна под ногами, холодная свежесть тёмного ветра…
…и — беззвучным вздохом — голос, касающийся оцепеневшего в изумлении, в бесконечной нежности и тоске сознания:
«…тъирни… возвращайся…»
Было!.. Почему же тогда сейчас?!.
И он вдруг понимает — всё. И отчаянный исступлённый хохот заставляет содрогнуться в корчах истекающую огнём Роковую Гору. Вскидывают головы Хранители, упрямо, из последних сил сдерживающие слепо хлещущие потоки силы.
Ему кажется, он слышит издевательский смех Замысла: «Глупец, жалкое орудие Судьбы, возомнившее себя мастером! Неужели ты поверил, что сможешь противостоять — Мне? Тебе стоило бы выйти на бой, ничтожный Тёмный Властелин, дать возрождённому нуменорскому клинку найти твоё сердце — о, какой полной и всеобъемлющей была бы тогда Моя победа! Тебе стоило бы выйти и принять смерть, как и положено рабу — на коленях: даже и тогда не пробить бы тебе Стены Ночи, не вырваться за границы хрупкого этого мира. Ты проиграл, проиграл ещё тогда, когда осмелился спорить со мной — жалкий Майа, ничтожный Сотворённый моего Сотворённого…»
Слышит — и понимает с отчаянием: так и есть. Проиграл. Ошибся. Промедлил — на тысячелетия? На мгновения? Опоздал.
…Теперь он воистину — разрушитель, Чёрный Враг мира… Мира, обречённого гибели из-за его ошибки. Он не знает, не видит и не может понять: разомкнулась бы для него Стена Ночи ещё один, последний раз, если бы не ласковое пламя Арты — ледяной ненавидящий клинок разорвал оковы плоти? Дохнули бы в лицо звёзды, увиденные когда-то — глазами Мага, глазами очарованного Элвира, глазами Моро, с улыбкой встречающего наконец увиденный путь? Звёзды, что лишь раз легли под его собственные ноги, и труднее всего было — подчиниться измученному едва слышному голосу, умоляющему и приказывающему, заставляющему — рухнуть камнем в искалеченное тело, захлебнуться хлынувшей горлом кровью. Удалось бы вырваться за Грань, прочь от хрупкого бесценного лепестка живого пламени? Или?..
Он не знает ответа. Ослепший чёрный ветер, он бессильно бьётся о Стену Ночи. Ему кажется — он видит эту Стену: неизмеримо тонкая, непроницаемая блестящая скорлупа мёртвого не-света, родная сестра Пустоты, что терзает сейчас его, пытаясь пробиться на свободу из темницы изнемогающей души. Он понимает: Маг был прав. Не удержать, никому не удержать, не остановить — никому. Слишком много боли, слишком много горя и ненависти, слишком глубока пропасть, разрубленная между народами Запада и Востока, между Верными и Проклятыми… И каждая капля пролитой крови всё больше крепит незримую сияющую преграду.
Не вырваться. Не удержать. Не защитить — никого.
Он слышит беззвучный властный зов. Знает, что это означает. Он не сопротивляется. Ему уже всё равно.
Нет! Не всё равно… Быть может… Последний, эфемерный шанс — неужели и эту надежду у него отнимут?! Пусть сомкнутся за спиной зыбкие границы миров, пусть ещё один призрачный заслон встанет между живым неспокойным миром и воплощённой смертью!