— Это он. Он меня навещал вместе с Лиз. А вы его откуда знаете?
— Я его уж сто лет не видела. Мы с ним в университете учились, он встречался с моей подружкой.
— Да? И какой же он тогда был?
— Ну такой — довольно самоуверенный. Мы с ним только год где-то общались. Джанет тогда здорово на нем обожглась. Оказалось, что он еще с двумя параллельно встречался.
Кейт притормозила, чтобы пропустить лезущий перед нами фургон «Бритиш телеком».
— Кстати говоря, его потом на последнем курсе обвинили в изнасиловании.
Кора моего мозга замигала импульсами, как новогодняя елка огнями.
— А в чем там дело было?
Я уставился прямо перед собой, боясь ненароком вцепиться ей в плечо от волнения.
— Это случилось уже после того, как они с Джанет разошлись. Ему, кстати, повезло, что он так отделался. Джанет говорила, что случай: его вполне могли посадить.
— А что он сделал-то? — Я закурил, не спросив разрешения.
Шарики в мозгу крутились на дикой скорости. Кейт нажала кнопочку, и окно с жужжанием опустилось сантиметров на шесть. Машины понемногу двинулись вперед.
— Он познакомился с девушкой на вечеринке, проводил ее до общежития. Оба были в подпитии. Он попросился переночевать, она ему постелила на полу в своей комнате. Заснули. Потом она просыпается, а он уже с ней в постели.
— Да что вы!
— Господи, Стив, такое сплошь и рядом бывает, что на свидании парень девушку насилует.
— А потом?
— Не знаю, та девушка говорила, что он стал как будто другим человеком. Он ее прижал и рукой сдавил ей горло: она чуть не задохнулась, думала, он ее убьет. А потом, когда закончил, оделся, как будто так и надо, и ушел к себе в общежитие. В общем, она была в жутком состоянии, наутро рассказала все соседям, кто-то из них позвонил в полицию, и его арестовали.
— И что? Как он выкрутился?
Кейт перешла в другой ряд ради трех свободных метров асфальта.
— А он все по-своему рассказал. Якобы она ему сначала на полу постелила, а когда он сказал, что ему там неудобно, она ему разрешила лечь в кровать. А потом у них все было по взаимному согласию. Получилось немножко жестко, но это потому, что ей так больше нравилось. Вот так.
— Что значит жестко? — Я вспомнил синяк на шее у Клэр.
— Точно я не знаю, но Джанет говорила, что он ей руки любил зажимать, за волосы дергал — ну, в таком духе. А он в суде сказал, что они с той девушкой начали в шутку бороться, ей это понравилось, и она его попросила, чтобы он ее бил по лицу и царапал. А его адвокат сказал, что ей, наверное, потом стало стыдно, и она придумала, что он ее якобы изнасиловал. Она была католичка — адвокат еще на этом здорово сыграл.
— То есть это были ее показания против его.
— Ну да. Да еще восьмидесятые годы. Кто-то видел, как он из общежития выходил, но никто ничего такого не слышал. И то, что он ушел, кстати, тоже в его пользу сыграло. Адвокат сказал, что той девушке надо было как-то объяснить, что он делал в ее комнате.
— Ты думаешь, он ее правда изнасиловал?
— Кто же знает? Судя по тому, что Джанет про него рассказывала, в наше время его бы посадили. Сейчас на изнасилования совсем по-другому смотрят. А тогда… у него были хорошие характеристики, судья не захотел ему жизнь ломать.
— Сто процентов он ее изнасиловал. Он же псих, это сразу видно. И как эта девушка рассказывала: изнасиловал, а потом ушел, как будто ничего не случилось, — это все в его духе.
Дождь хлестал по стеклу, как будто кто-то спустил воду в небесном клозете. Мы молча сидели в заливаемой со всех сторон клетке. Я пытался переварить услышанное и с ужасом думал о том, что могло твориться тогда у Алана в доме. А ведь я, скот, даже полицию не вызвал!
— А может, ко мне заедем, поужинаем? — вдруг предложила Кейт.
Это было неожиданно. Кейт, значит, тоже последовательница калифорнийского метода круглосуточной обработки, и теперь мы будем сидеть у нее на диване, как какие-нибудь хиппи и говорить за жизнь?
— Спасибо, я с удовольствием. Надо только у Лиз отпроситься…
— Позвони ей. — Она вытащила из портфеля мобильник.
Что же, можно будет у Кейт поужинать, а потом поехать в «Пуффу». После десяти там никого не бывает. На часах было шесть с минутами — в это время звонки дешевле, и Лиз повисает на телефоне до конца дня. Как ни странно, на этот раз было не занято.
— Привет, это я. Ты что сегодня делать собираешься?
— Да тут Мэри пришла, мы с ней вино пьем. А ты где?
Даже сквозь помехи дурацкого «Селлнета» слышно было, что она тоже подкурила травки.