— Да? Здорово…
— Я его хочу к нам в какой-нибудь магазин пристроить.
— Значит, у вас с ним ненадолго?
Тони не понял.
— Магазины-то закроют скоро.
Тони наклонился ко мне через стол и стал говорить о своей любви. Теперь, когда он оказался в светлом круге от лампы, вокруг глаз у него проступили синяки. В черном костюме и с белесым лицом он был похож на панду. Нет, не на добродушного отца семейства из бамбуковой провинции Сычуань, а на серое, линяющее, заеденное блохами нечто до предела истощенное хилой бюджетной кормежкой и годами жизни в садистских условиях Лондонского зоопарка.
Мы бодро схряпали по тарелке глутомата и заполировали его содержимым бутылки. Тони прикончил большой стакан скотча, заплатил по счету, встал и велел мне подождать пять минут, прежде чем уходить, чтобы нас, не дай бог, не застукали вместе на улице.
Я сел в метро, доехал до Фулем Бродвей и пошел в сторону «Ла Паэзаны». Домики стояли рядами, викторианский рабочий квартал был малость облагорожен занавесками в рюшечках и медными молоточками на дверях. В дверях ресторана меня встретила носатая девица в бежевом костюме и с золотыми сережками.
— Извинитье. Ми закрыто, — сказала она, не особо убедительно изображая крайнее расстройство.
— Ничего. Мне с менеджером поговорить.
— У вас встречья? Потому что он занят сейчас. — Девица оглянулась на полупустой зал. Солнце било лучами в оранжерею в дальнем его конце.
— Не страшно, я подожду. Я по личному вопросу. Может, мне в бар пока пройти?
Она оглядела меня и задумалась.
— Хорошо, ви ждите там. Как мне сказать, кто к нему пришел?
— Друг Алана Дентона.
— Кого? — Она подалась вперед и приложила ладонь к уху.
— Алана Дентона.
Девица пошла искать менеджера, а я взгромоздился на хлипкий плетеный табурет у стойки и заказал себе эспрессо, чтобы нейтрализовать действие выпитой бутылки. За ближайшим столиком упитанный донжуан кормил с ложечки мороженым барби с поднятым воротником и браслетом с золотыми подвесками. Менеджер переплывал от столика к столику, непринужденно заговаривая с посетителями и подчеркнуто игнорируя меня. Наконец он подошел и оперся локтем о стойку:
— Чем могу помочь?
У него были обвислые усы и налитые кровью глаза.
— Я тут у вас с девушкой познакомился. Теперь вот найти пытаюсь.
Он улыбнулся и махнул рукой в сторону зала:
— Тут столько девушек…
— Ее зовут Клэр. Она была здесь с Аланом Дентоном. Вы знаете Алана?
— Алана? — озадаченно переспросил он.
— Ну да, Алана Дентона. Рыжий такой. Мы с ним еще у вас обедали несколько недель назад. Вы его точно знаете.
— Хм, Алан… Да, может быть…
— А Клэр, его подругу? Года двадцать два, волосы светлые. Вы с ней так говорили, как будто вы ее знаете.
Он потер себе мочку уха и призадумался.
— Клэр? Нет, не помню, к сожалению. Может, вам лучше у вашего друга спросить, нет?
— Спасибо. — Ясно было, что больше тут ничего не выжмешь.
Я доехал в метро до «Гайд-Парк-Корнер». На станции мне в нос ударил запах, неизменный запах метро — моча плюс хлорка. На платформе трое туристов из Центральной Европы напряженно изучали карту лондонской подземки, как будто это был план-схема преисподней. На выходе с эскалатора пассажиры выныривали из адской пасти и тут же натыкались на двух малолетних панков, просивших милостыню. Один из них лежал на куске картона. У него не было ног. Пуффовские эксклюзивные ботинки такому явно ни к чему — не наша целевая аудитория.
Старик с потрепанной седой бородой привалился к фотобудке и протягивал кепку. Ему было лет семьдесят: грязные тощие пальцы, пальто перевязано обрывком засаленной веревки. Мне вдруг мучительно захотелось прилепиться к программе пенсионного обеспечения. Даже странно, почему большие страховые фирмы не спонсируют таких вот нищих стариков. А может, и спонсируют. Может, у него работа такая — стоять тут и давить на подсознание, чтобы народ бежал обогащать сектор финансовых услуг.
Я пробрался сквозь толкучку и вдохнул несколько более свежий воздух кольцевой развязки. Я обогнул очередь из пропиаренных туристов у входа в «Хард Рок Кафе» и пошел по Парк Лейн в направлении отеля «Хилтон». Туристы с поклажей муравьиными цепочками карабкались из автобусов в отель и обратно. Без четверти шесть. Будем надеяться, что Алану не пришло в голову явиться заранее.
Купив фотопленку в киоске в вестибюле отеля, я по витой лестнице спустился в гробовой полумрак подземного бара «Эллинг». Здесь было просторно, декор — помесь Лас-Вегаса и Полинезии. Под бамбуковым потолком висело огромное каноэ, а к стене было прилажено здоровенное синее чучело носатой рыбы. Из-за грубо вырезанного тотемного столба вышла официантка-филиппинка, одетая как островитянка с южных морей, и провела меня к столику, сделанному из крепкого куска тропической древесины. Удачно она меня посадила: меня здесь не видно, а лестница как на ладони.