Я рассказал им, как поехал в Уэст-Энд, как следил за Аланом и Клэр и как пошел за ними в кино. Робсон спросил, откуда я узнал, что тот собирается обедать в «Камбале».
— Мне Тони Молд сказал.
— А вы в кино с кем-нибудь еще говорили? — спросил Робсон. Он был похож на Кристиана Слейтера.
Я покачал головой. Он нахмурился:
— А вот мы спросили билетера, он говорит, что вы ему сказали, что пришли с друзьями. Что это за друзья?
— А-а, это… Нет, я просто сделал вид, что с Аланом пришел, чтобы он мне сказал, где они сидят. Я не хотел упускать их из виду: мне потом нужно было еще с Клэр поговорить, спросить, что вообще происходит.
— Клэр — это Клэр Фогель? — спросил тот, что пониже, с ежиком.
— Фамилию не знаю, но ей года двадцать два, светленькая такая.
Робсон посмотрел на напарника с ежиком. Тот кивнул.
Потом он спросил меня, почему мне так необходимо было поговорить с Клэр, и я им все рассказал. Рассказывал подробно и потому довольно долго. Эти двое проявили больше терпения, чем сержант из кенсингтонского отделения, но как-то мало записывали и вообще по-настоящему стали слушать, только когда я начал описывать свои передвижения по кинотеатру. Когда я закончил, Робсон выпрямил ноги и подался вперед:
— Мистер Корк, а вы не заметили: по залу никто больше не ходил?
— Только Алан. Я же говорил, он потом пересел. Там народу почти никого не было.
— А еще кто-нибудь мог это сделать? Может, у вас в личной жизни с кем-нибудь не ладилось?
— Слушайте, я понимаю, что вы должны проверить все версии, но ведь ясно же, что это Алан Дентон! Почему вы его не арестуете?
Робсон прочистил горло и снисходительно глянул на меня. Черт, воображения у человека, как у табуретки. Я перекинулся на того, который с ежиком. Он заверил меня, что они с напарником очень серьезно подойдут к расследованию, что они опросили людей на выходе из кино и по имеющемуся в кассе перечню чеков и номеров кредиток установили личность большинства зрителей.
— Да я же вам все уже сказал! — не выдержал я. — Это Алан! Он думает, я его шантажирую! Господи, неужели непонятно? Что я, по-вашему, сам себя порезал?
— Нет, сэр, так никто не думает, — сказал Робсон. — Врач говорит, что такую рану человек сам себе нанести не может, это исключено. Вы не волнуйтесь. Мы учли ваши подозрения, но ведь вы же не видели нападавшего — значит, нам придется отрабатывать все возможные версии. Преступление очень серьезное, и давайте мы сами будем делать свою работу, хорошо? Нам потом еще раз надо будет вас опросить. Если что, мы с вами свяжемся через доктора Миллера.
Они ушли. Весь мир был против меня. Робсон с приятелем меня не слушают, думают, у меня проблемы с психикой. Для них я просто шизик, которого угораздило влезть куда не надо. Представляю, что им Миллер про меня нарассказал.
Сестра принесла букет тигровых лилий и налила в розовый пластмассовый кувшин лондонской воды из-под крана. В карточке, прилагавшейся к букету, говорилось: «Поправляйся скорей! „Пуффа“ тебя любит». Алановы нездоровые шуточки. Отчаявшийся и удрученный, я задремал. Потом пришла Кейт. Я обрадовался, хотел ее обнять…
— Как шея? — резко спросила она.
— Да вроде должен выжить. — Вообще-то я ожидал от нее больше сочувствия. Я ждал поцелуя, но она просто подвинула стул к койке, уселась, скрестила руки на груди и принялась уничтожать меня взглядом.
— Ну ты и скоти-ина! Ты зачем мне врал? Ты хоть понимаешь, что ты меня подставил? — В ее голосе звучала холодная ярость.
По опыту семейной жизни я знал, что в таких ситуациях нападение — только форма защиты.
— Минутку! А чем я-то виноват? На меня, между прочим, маньяк напал, шею мне порезал. У меня там дырища вот такая, крови я потерял до чертовой матери. Чуть вообще концы не отдал!
— Что, деточка, пожалеть тебя, да? — огрызнулась Кейт. — Ты сказал, домой пойдешь! Пошел бы домой — ничего бы с тобой не случилось. Ты что вообще творишь — ты хоть понимаешь? Говоришь, что пьешь литий — сам не пьешь, а потом еще заявляешь, что Алан тебя покалечил!
— Он меня опять пытался убить! Я за ним шел до кино. Он был с Клэр — помнишь, я рассказывал?
— Конечно помню. Так ведь он ее же убил вроде, нет? Концы с концами не сходятся, Стив… Ладно, слушай: мне звонили из полиции, спрашивали про твое состояние и про этот твой пунктик насчет Алана.
Я начал возражать, но она сердито отвернулась:
— Я тебе доверяла, между прочим.