Она сказала это так ласково, прямо растрогала меня, и я ответила ей:
- Потому что мне кажется, золотко, что ты совсем изменилась и у тебя не осталось ни к кому никаких чувств, даже ко мне.
А она:
- Да, я изменилась, не отрицаю этого, но для тебя я осталась прежней Розеттой.
Видите, значит, она все-таки признавала, что переменилась, но в то же время она говорила, что любит меня, как раньше. Я и сама не знала, то ли мне огорчаться, то ли радоваться, поэтому я промолчала, и разговор наш на этом закончился.
Розетта оказалась права: на другой день приехал из Фрозиноне грузовик, но на нем был только один из сыновей Кончетты, Розарио, другой поехал из Фрозиноне прямо в Неаполь. Оба они мне не нравились, но Розарио казался вроде еще хуже, чем его брат. Маленький, приземистый и плотный, грубое такое темное квадратное лицо, лоб низкий, волосы мысиком спускаются, нос, как обрубленный, челюсть здоровая, в Риме таких называют «бурено», что значит грубый, неотесанный, необразованный человек, к тому же у Розарио не было ни на грош ни доброты, ни ума, а тут вдруг, как приехал, рта не закрыл за столом. Он сказал Розетте:
- Тебе привет от Клориндо, он велел передать, что приедет навестить тебя, когда ты будешь в Риме.
Розетта ответила, не подымая глаз и очень сухо:
- Можешь сказать ему, чтобы не приезжал, я не хочу его больше видеть.
Тогда я впервые поняла, что Розетта только притворялась равнодушной, она привязалась к Клориндо, может, даже и теперь еще тоскует о нем; вам, наверно, это странно, но мне было неприятно, что она страдает из-за этого негодяя, это было еще хуже ее равнодушия. Розарио спросил:
- А почему? Ты что, сердишься на него? Он тебе больше не нравится?
Меня злило, что Розарио говорит с Розеттой так неуважительно и нелюбезно, как говорят с уличными женщинами, но они-то не имеют права возмущаться таким обращением и даже обижаться на это; а еще больше рассердил меня ответ Розетты:
- Клориндо не должен был так поступать со мной. Он мне никогда не говорил, что женат. Я узнала это от него только вчера, когда мы решили расстаться. Пока ему было удобнее скрывать это от меня, он скрывал, а когда показалось удобнее, чтобы я знала, сказал мне.
Такова уж была моя судьба, что я не понимала больше Розетту, не понимала, что с ней происходит, поэтому я была опять поражена и больно задета ее словами: значит, она только в последний момент узнала, что у Клориндо есть жена и дети, а говорила об этом таким тоном, как будто они повздорили из-за какого-то пустяка, говорила это тоном уличной женщины, у которой нет больше ни гордости, ни достоинства, и она знает, что не может удержать любимого человека. Дыхание сперло у меня в груди, а Розарио спрашивал, усмехаясь:
- А почему он должен был говорить тебе об этом? Вы же не собирались с ним пожениться?
Розетта опустила голову к тарелке и ничего не ответила Но тут вмешалась эта ведьма Кончетта:
- Теперь это так всегда случается; война все перевернула вверх дном: парни ухаживают за девушками, не говоря им, что они женаты, а девушки отдаются парням, не спрашивая их, собираются ли они на них жениться. Теперь это так всегда случается, все изменилось, какая разница, женат человек или нет, есть у него жена и дети или нет? Теперь так считают. Важно только, чтобы парень и девушка любили друг друга, а Клориндо действительно любил Розетту, посмотрите, как она одета, раньше она была похожа на нищую цыганку, а теперь ходит, как настоящая синьора.
Кончетта всегда была готова защищать негодяев, потому что сама была негодяйка, но теперь она в общем сказала правду: война и впрямь все изменила; вот взять хотя бы мою дочь - из чистого невинного ангела она превратилась в бесстыжую проститутку. Я все это знала, и знала, что Кончетта говорит правду, но все-таки ее слова, как острым ножом, полоснули мне по сердцу, я возмутилась и стала кричать:
- Изменилось, как бы не так! Вы только и ждали войны, ты, и твои сынки, и этот негодяй Клориндо, и эти убийцы марокканцы,- все ждали ее, чтобы делать то, на что в мирное время у вас не хватало храбрости. Как бы не так! Я говорю тебе, что не будет по-вашему, рано или поздно все станет на место, и тогда тебе, твоим сынкам и Клориндо придется плохо, даже очень плохо, вот тогда вы увидите, что есть на свете и добродетель, и религия, и законы и что честные люди значат больше, чем негодяи.
На мои слова отозвался Винченцо, этот набитый дурак, обокравший своего хозяина, он тряс своей головой и все повторял:
- Золотые слова, золотые слова. Кончетта пожала плечами и сказала:
- Чего ты так горячишься? Надо жить и давать жить другим, давать жить другим и жить самим.
А Розарио даже расхохотался и воскликнул:
- Ты, Чезира, довоенная женщина, а мы все: я и мой братец, Розетта, моя мать и Клориндо,- все мы послевоенные люди. Возьми, например, меня: я отвез в Неаполь целый грузовик американских консервов и солдатских фуфаек, все это я тут же продал, купил на эти деньги товары, которые в ходу в Чочарии,- и вот тебе результат.
Говоря это, он вытащил из кармана целую пачку денет и начал махать ими у меня под носом.
- За один день я заработал больше, чем мой отец за последние пять лет. Мы живем не во времена царя Гороха, теперь все изменилось, ты должна признать это. А потом, почему ты так волнуешься из-за Розетты? Она тоже поняла, что теперь, после войны, надо жить иначе, чем жили до войны, и пошла в ногу с веком, научилась жить. Тебе, может, никогда не нравились любовные делишки, тебя учили, что любовь без благословения патера не любовь или что такой любви вообще не существует. А Розетта знает, что, с патером или без патера, любовь остается любовью. Ты ведь это знаешь, Розетта, не так ли? Скажи своей матери, что ты знаешь это.
Слова Розарио ошеломили меня, а Розетта сидела спокойная и равнодушная, мне даже показалось, что она одобряла эти слова; Розарио продолжал:
- Недавно мы были, например, в Неаполе вчетвером: Розетта, Клориндо, мой братец и я - и вели себя, как хорошие друзья, никакой ревности и всяких там глупостей. Розетта тоже была с нами, и она нравилась нам всем троим, но мы остались такими же друзьями, как были раньше. И очень весело провели время. Ведь правда, Розетта, что мы очень хорошо провели время?
Меня даже затрясло всю, я поняла теперь, что Розетта была любовницей не только Клориндо - хотя уже это было ужасно,- но развлекала всю шайку; значит, она отдавалась не только Клориндо, о чем я уже знала, и не только Розарио, о чем я узнала вот сейчас, но и другому сынку Кончетты, а может, и какому-нибудь негодяю в Неаполе, из тех, что живут за счет женщин и обмениваются ими, как товаром; значит, Розетта стала настоящей уличной девкой, с которой мужчины могли делать все, что им заблагорассудится. Тогда марокканцы надругались над ней, но в то же время что-то, чего она до сих пор не знала, пронзило огнем ее тело и теперь жгло ее и заставляло желать, чтобы все мужчины, попадавшиеся ей на пути, делали с ней то, что сделали марокканцы. Мы кончили ужинать, Розарио встал из-за стола, расстегнул пояс и сказал:
- Что-то мне захотелось проехаться немного на грузовике. Поедешь со мной, Розетта?
Я увидела, что Розетта делает ему утвердительный знак, кладет салфетку и собирается выйти из-за стола, на лице у нее появилось опять то хищное, развратное и настороженное выражение, которое я уже видела ночью, когда она первый раз убежала с Клориндо. Меня как будто кто-то толкнул, и я сказала:
- Никуда ты не поедешь. Ты останешься здесь.
С минуту все молчали, а Розарио смотрел на меня с удивлением, как будто хотел сказать: «Что такое? Весь мир перевернулся, что ли?»
Потом он повернулся к Розетте и приказал:
- Ну, идем, да поживей, что ли!
Я сказала опять, но в голосе у меня звучало уже не приказание, а просьба:
- Не ходи, Розетта.
Но Розетта встала из-за стола и ответила:
- Мы увидимся с тобой позже, мама.
Не оглядываясь, она пошла вслед за Розарио, догнала его, взяла под руку, и они оба исчезли среди апельсиновых деревьев. Розетта без звука подчинилась Розарио, как подчинялась Клориндо; сейчас она небось лежит с Розарио где-нибудь на траве и услаждает его похоть, а я ничего не могу поделать. Кончетта закричала:
- Мать, конечно, может запретить дочери делать то, чего она не хочет, чтобы дочь делала. Это ее право. Но дочь тоже имеет право уйти с мужчиной, который ей нравится, почему бы и нет? Матерям никогда не нравятся мужчины, которые нравятся дочерям, но у молодости есть свои права, и мы, матери, должны понимать это и прощать, прощать и понимать.