Кусок, что мне достался, имеет странный рыбно-лимонный вкус с нотками кукурузы и креветок. Довольно остро, к тому же, приходится опустошить три шарика с водой, пока ем. Не то чтобы несъедобно, но такого я никогда не пробовал. Надо бы спросить, как хотя бы называется это чудо кулинарных изысков памяти, хотя я рискую выглядеть тупицей. Может, в следующий раз попадётся какой-нибудь гуляш.
Изучатель всё так же неотрывно и доверчиво следует за мной и снаружи дома, в коридорах Улья. Мимоидущие сайлы не обращают на меня внимания, и это немного странно. Можно подумать, у них каждый день случается, что представитель другой расы становится единицей Роя. Хотя дело как раз именно в этом. Я уже единица Роя. Такая же, как все. С чего бы мне особое внимание?
Играющих сайлов я по дороге нигде не встречаю. То ли разошлись уже, то ли место знал лишь Белоснежка. Впрочем, Улей настолько огромен, что сайлы, наверное, на разных его концах телепатическую связь теряют, и без чётких указаний и карты не найдёшь даже Арену, не то что группу инсектоидов с «Лего».
В общей комнате сидит только рыжий парень, снова читает. На меня бросает лишь быстрый взгляд, и сразу опускает глаза. Книги. Может, у него такой метод забыться, сбежать из реальности, изуродованной прилётом Роя, в иные, фантастические, придуманные миры. Прожить чужие жизни, когда своя — ни к чёрту.
У комнаты меня ожидает сюрприз. А именно — Мэлло, который даёт какие-то указания машинам того же типа, или даже тем же самым, что проводили в передвижном доме отопление. Что-то отмечает росчерками языка по покрытию стен и двери.
— И чем ты занят? — окликиваю его.
Не слышит, но увидел, обернулся и развернулся, приветливо зажёг полосы под глазами, уже привычным цветом, смесью голубого и бежевого. Я так и не спросил об этом, может, он означает просто меня в поле зрения, да и всё.
— Ага, и тебе привет, — говорю вслух, хоть и бесполезно. — Занят ты чем? — на дверь уже показываю.
И тут же укоряю себя за глупость. Ну поймёт он меня, а дальше? Как ответит? Но ко мне приходит неожиданно удачная идея — толкаю свой изучатель вперёд, к сайлу, приказываю вслух и мысленно:
— Помоги ему.
И слушается же! Может, теперь я подумал «громче» или конкретней, осмысленней… В любом случае, изучатель послушался, и уже Мэлло положил на него «руку».
За мгновение до того, как он заговорил, внутри пробежало элетрически-быстрое, малооформленное желание-осколок: «…до меня… …по коже…», и исчезло, как только я услышал синтетический, непривычный голос:
— Здравствуй, Ник. Перестроить дверь. Не войти.
— Да? — изумляюсь и замечаю, что дверь действительно узковата, сайл не пройдёт, даже перевернувшись на бок. — А раньше ты как туда попадал? К Принцу?
Упоминание прозвища его бывшего помощника сайлу, видимо, неприятно, отвечает он далеко не сразу:
— Не входил.
— И что, он сам к тебе каждый раз выходил? Или ты его упрашивал? — не знаю, зачем, но ковыряюсь в этой явно болезненной теме.
— Нет. Ловил, — лаконично, явно неохотно и нервно отвечает Мэлло.
Конечно. Язык сайла легко дотянется до любого уголка этой мини-квартиры, и ничто его не остановит. И зря я затеял расспросы — моя хрупкая, почти подсознательная иллюзия «хорошего Мэлло» опять даёт трещину. С Принцем он не церемонился, да так, что его вконец смятенная душа нашла способ покинуть тело через петлю под потолком. И обращение со мной — просто другая, более совершенная стратегия общения. Которая, однако, принесла неожиданные плоды — вряд ли Мэлло рассчитывал, что я стану Архивариусом. То есть, я хочу верить, что он на это не рассчитывал.
— А меня не нужно ловить, я сам выйду. Всегда. Куда ж я денусь.
Интонаций голоса ему не уловить, и уж точно не заметить обречённую усталость. Но нытьё не изменит правды — теперь уже никуда не деться, и все мои наивно-оптимистичные планы по выживанию в мире после отлёта Роя рассыпались, как карточный дом в ураган, и почти забыты. Я сам себя угробил и отдал Рою. Сомневаюсь, что он сохранит в себе единицу, которая вдруг взбунтуется.
— Не Ник выйти. Мэлло — войти, — сайл явно волнуется, поэтому вновь сбивается на отрывистый говор, — Быть внутри. С Ником.
— Да ты там едва ли поместишься и мебель развалишь. Зачем тебе это?
— Нику удобно. Сделать.
— То есть ты думаешь, что мне будет удобней, когда твоя туша займёт всю комнату, будет следить и доставать?
Осекаюсь. Но поздно, слова уже вырвались, и произвели на Мэлло эффект сродни обиде:
— Нет. Как Ник захочет.
Опускает голову и машины-строители синхронно разворачиваются от двери и шагают прочь.
— Так, стоп. Делай дверь. Вдруг со мной что-нибудь внутри случится?
Конечно, причина притянутая, даже если я там загибаться буду, можно же достать языком-щупальцем. Но я в некотором роде компенсирую страх, ведь почему-то только когда Мэлло рядом, я чувствую себя защищённым. И если тогда, когда меня насиловал Маркус, вжимая в оранжевый диванчик, я и мысли не допускал о том, чтобы меня защитил или спас сайл, то сейчас… всё по-другому.
— Ты управишься до нашего отъезда?
Уже в следующий цикл Мэлло обещал забрать меня с собой, в своё очередное путешествие за информацией. Научить меня, как быть Архивариусом, рассказать о Даре и ещё кое о чём, что пока — тайна. Предвкушение ворочается в животе, требует, чтобы я или поддался ему, или отвлёк себя работой.
— Да. Не долго.
— Только старую дверь не перерабатывай или что ты там хотел с ней сделать. Она очень дорога́ мне. Как память.
Не сама дверь, конечно же, дался мне этот кусок какого-то композита. Кривоватая надпись с завитушками на ней. Память о Владе, который… может никогда не проснуться. И только такие мелочи и будут напоминать о том, что он когда-то улыбался.
— Как родильная ткань? — зачем-то пытается уточнить Мэлло.
А я не ошибся, решив, что это ценная вещь для сайла. Может быть, вообще единственная, что он может назвать своей в полной мере — и машины, и дом, и многое другое — собственность Улья. А кусочек наследуемой тряпки Улей не отберёт. Качаю головой:
— Нет, не так. Её нельзя портить.
========== 23. Силу его, энергию, сам был им, ==========
Как известно, если хочешь, чтобы что-нибудь сорвалось — тщательно это распланируй. Так и наше «свадебное путешествие» с Мэлло было отложено. Причина более чем уважительная — в Улье праздник, внезапный, хоть и ожидаемый. Родилась новая самка. И всё бы ничего, посмотрели бы на неё и ушли, но моя везучесть — скорее патология, чем успех.
Потому что иначе не объяснить то, что сейчас это разноцветное существо, которому всего несколько часов отроду, держит меня пастью за ногу, блаженно зажмурившись, и не собирается отпускать, а я смею надеяться только на то, что кислота в слюне у маленьких сайлов ещё слабая, и комбинезон не разъест. Но что предпринять — совершенно не представляю, эта малышка не то что священная, а фактически бесценная. Ну, это по меркам взрослых сайлов она малышка, так-то — с меня размером, и уже вполне способна ногу, в которую вцепилась, пополам перекусить. И если любая другая единица Роя или знает, как вести себя в ситуации, когда новорождённая царица назначила тебя игрушечкой, или может телепатически спросить совета, то я — нет. И никто из сайлов не спешит на помощь, даже Мэлло. Просто стоит рядом и смотрит, игнорируя мольбу в моём взгляде. Со стороны это всё, должно быть, выглядит презабавно.
Нога затекла, а кожу начинает щипать — кислота уже стекает тонкой струйкой по ткани и капает на пол. Уснула она, что ли? Добровольно терпеть, пока моя нога растворится до кости, я точно не смогу. Пусть меня подведут под местный трибунал, но я буду сопротивляться. Она же неразумная, так? Вроде собачки, получается. Да и всё равно не услышала бы моих просьб. А если бы и услышала — когда это дети не делали всё наоборот назло?