Я коротко выдохнул, ощутив морозец на коже. По позвоночнику промчался разряд. Подался вперёд и легко проник в горячее лоно жены. Внизу живота возникло невыносимо приятное тянущее томление. Громкий стон вырвался сам собой. Дариа слегка двинула бёдрами, и я понял, что уже слишком близок к разрядке. «Слишком быстро... Нельзя!» – промелькнуло в мыслях.
Я начал двигаться, ускоряя темп. Стоны Дарии становились всё сладостней, окружавшее нас свечение фиолетовой энергии всё ярче. Тело двигалось само, ускоряя и замедляя темп, руки продолжали гладить, глаза были прикрыты, но я видел очертания фигуры жены. Я буквально парил над собой, сгорая в массе приятных ощущений. Кровь бушевала в чреслах. Особо приятные обжигающе-леденящие волны прокатились от рук и ног к низу живота. Ещё один быстрый и глубокий толчок и распад.
Дариа рычит подо мной от избытка ощущений, впивается зубами в моё плечо, я на мгновение изгибаюсь дугой, и снова начинаю двигаться. Бисеринки пота на спине сливаются у позвоночника в тонкую струйку, холодящую разгорячённую кожу.
Дариа издаёт протяжный стон, выгибается мне навстречу. Фиолетовая энергия ярким светом вырывается из её тела, вспыхивает, взрывается на миллионы крошечных огоньков. Жена без сил падает на подушки. Её ресницы трепещут, на губах широкая улыбка.
– Это так сладко... Просто бесподобно, – шепчет она.
Я переместился в сторону, закинул руки за голову. Дариа прильнула к моему боку, положила голову на грудь. Мне так много всего хотелось ей сказать, но я лишь молча прикрыл глаза. Погрузился в состояние безмятежного счастья. Искорки продолжали витать в воздухе. Казалось, я чувствую, как они проникают под кожу, и вновь разогревают кровь для нового витка страсти. Что ж, я не против! Да, и Дариа не из тех, кто остывает после одного раза.
Закхей
Вечером я вместе со всеми отправился на верхнюю палубу поболтать, потанцевать и немного выпить. Сирин назвал мероприятие вечеринкой. И действительно мы всей семьёй отдыхали за разговорами и выпивкой, условно разделившись на две группы. Часть мужчин собрались возле Дарии, разливавшей напитки за барной стойкой, а остальные расположились у кормы и вели дискуссии на околополитические темы. Я присоединился к разговорам. С интересом слушал рассуждения Дариана, Эдварда, Ассилы и Эрвина. Иногда вступал с ними в спор, но чаще соглашался. В этот раз никто не стал вуалировать свои разговоры магией.
От барной стойки часто доносился смех, и не особо громкие вскрики. Они нас почти не беспокоили. Но в один момент вдруг наступила напряжённая тишина, я обернулся и увидел, что Корнелиус уносит Дарию на руках. Инэль и Эдвард по очереди заступили ему дорогу, но почти сразу оба отошли в сторону. После ухода Корнелиуса с женой, все кто остался на верхней палубе минут пять находились в лёгком раздрае, а потом продолжили веселиться, будто ничего и не произошло. Будто знать о том, что жена сейчас в постели с другим – в порядке вещей, и, вообще, банальнейшая ситуация на свете.
Мы продолжили обсуждать политические реформы в разных государствах Паллейна. И вдруг Дариан остановился на полуслове, и, взглянув на Эдварда, коротко попросил:
– Накинь щит помощнее на каюту Корнелиуса. Жена сегодня в ударе.
Перевёл холодный взгляд на меня, слегка ухмыльнулся, и продолжил излагать прерванную мысль. Ассила и Эдвард никак не отреагировали на эту паузу в разговоре. А я задумался о том, насколько тесно Дариан связан с женой, если всегда в курсе, что с ней происходит.
Немногим позже я отошёл к барной стойке, возле неё сидели довольно пьяные Эрос и Инэль. Римейн, Эммануэль, Лайс, Сирин и Ассир расположились на диванчиках и потягивали разноцветные коктейли. Над ними витали светлячки, сотворённые Эммануэлем. Картина была бы идиллической, если бы не внезапно сорвавшийся с места Эдвард. Он быстро пробежал по палубе, и нырнул в лестничный пролёт. Я выждал минуты две, потом незаметно последовал за ним.
То, что я увидел в коридоре второй палубы, повергло меня в шок. Всё пространство коридора было заполнено мельчайшими фиолетовыми искорками. Эдвард стоял среди них, безуспешно пытаясь кастовать заклинание. Его руки и лицо уже были подсвечены изнутри. Он казался напряжённым и одновременно ликующим. Заметив меня, сердито крикнул: