— Знаю. Я знаю! — Выражение лица Энвил-Рока было горьким. — Но мы никогда не думали, что они будут такими глупыми! Даже проклятый ракураи должен был знать лучше, чем нападать на Айрис….
Гарвей знал, что его отец был прав, но от этого ему не стало ни на йоту легче. Было безумием нападать на Айрис напрямую, особенно в этот день. Что бы ни думали сторонники Храма, ярость, которую это должно было вызвать среди тех, кто любил ее и ее брата, была бы неисчислимой. Они знали это и ожидали, что ракураи будут достаточно умны, чтобы понять то же самое. И поэтому, несмотря на то, что они добросовестно пытались включить такие угрозы в свои расчеты, они никогда по-настоящему не верили, что это произойдет.
Они были неправы.
Это не было похоже на гигантские взрывы, которыми «ракураи» впервые объявили о своем существовании. Он полагал, что все они должны быть благодарны за это, хотя в данный момент было трудно быть благодарным за что-либо. У них не было свидетелей — ни одного выжившего свидетеля, — которые точно видели, что произошло, но улики свидетельствовали о том, что это была работа фанатика-одиночки. Как он разместил свою взрывчатку на месте, оставалось загадкой, но, по крайней мере, они знали, где он был: где-то в первых нескольких рядах места, которое было огорожено веревкой для тех, кому требовалась помощь, чтобы передвигаться, или кто не мог стоять в течение длительного времени.
Люди с возрастом становятся слабыми, уже не способными должным образом заботиться о себе, — с горечью подумал он. — Люди — молодые или старые — с болезнями позвоночника, у которых были ампутированы конечности или навсегда искалечены в результате несчастного случая или болезни. Люди, которые уже достаточно настрадались и без того, чтобы сэр Корин Гарвей позволил кому-то покончить с их жизнью в один момент запредельного ужаса.
Полукруг кровавой бойни вокруг места, где находился убийца, был невероятным. Тела были разорваны на части, как будто зарядом шрапнели или картечью, и это было именно то, что произошло. Кем бы ни был этот кровожадный ублюдок, он явно знал, что делал, и ему каким-то образом удалось протащить эквивалент одного из чарисийских «подметальщиков» мимо всех предосторожностей и наблюдателей Гарвея. Взрыв послал десятки — возможно, сотни — старомодных полудюймовых мушкетных пуль, разлетевшихся веером в сторону свадебной процессии.
Шестьдесят два из известных погибших были солдатами и стражниками Гарвея. Их тела поглотили большую часть взрыва и ярости, но более сотни мирных жителей, собравшихся у собора, были либо убиты взрывом на месте, либо затоптаны до смерти в последовавшей панике.
— Кто бы ни планировал это, он точно знал, что делал, — сказал Энвил-Рок после долгого, задумчивого момента. — Он поставил свою чертову бомбу точно в нужное положение и взорвал ее точно в нужный момент.
— Почему не по дороге? — спросил Гарвей. Отец посмотрел на него, и он пожал плечами. — Возможно, это не имеет значения, но почему он ждал? Как вы говорите, он, очевидно, знал, что делал, так зачем ждать? Каждую минуту, пока он сидел там, была минута, когда один из моих людей — или даже я, помоги нам Бог, — мог заметить его, понять, что что-то не так. Так почему бы не убить их как можно скорее, а не рисковать задержкой?
— Не знаю. Откуда кому-то из нас знать, что творилось у него в голове? — Энвил-Рок подошел к окну и посмотрел на тысячи свечей, горевших по всей огромной площади в безветренную ночь. — Может быть, он ждал, пока они поженятся, чтобы иметь возможность заявить, что Айрис была чарисийкой. Может быть, это было частью его «послания». Или может быть, он еще не был на месте, когда они вошли в собор.
— Он уже был, — решительно сказал Гарвей. Его отец повернул голову, приподняв одну бровь, и он поморщился. — Никого не допускали на это место без письменного разрешения, выданного охраной архиепископа после подтверждения того, что это необходимо, и проверки по главному списку двумя отдельными людьми, и никому не разрешалось входить или выходить из него, начиная с часа до того, как Гектор и Айрис покинули дворец. — Он покачал головой. — Нет, он был там, и каким-то образом он прошел мимо всех нас. Мы позволили ему сделать это, отец.
— Мы никому не «позволяли» ничего делать, Корин! — Энвил-Рок звучал явно раздражительнее. — Мы нашли наилучший баланс, какой только могли, между безопасностью и необходимостью обеспечить общественный доступ и…
Дверь резко открылась, и в нее вошел Чарлз Дойл с мрачным лицом. Отец и сын повернулись к нему лицом, и он поднял конверт в правой руке.