— Офицер всегда должен стремиться быть воплощением такта, указывая на стратегические промахи своего командира, — дружелюбно одобрил Грин-Вэлли, и Слоким усмехнулся.
Барон одарил его еще одной улыбкой, и они ехали молча, пока Грин-Вэлли обдумывал свои собственные мысли по этому поводу.
Молодой Брайан был прав в том, что предложение бригадного генерала Трейгейра плохо соответствовало возможностям, которые формировались в его собственном сознании. Не то чтобы он хоть на мгновение винил Трейгейра. Действительно, при других обстоятельствах он, возможно, испытал бы сильное искушение воспользоваться идеей бригадного генерала и воплотить ее в жизнь. Но Брайан также был прав в том, что нынешняя позиция 2-й бригады на южном берегу озера Виверн была практически идеальной с точки зрения обороны. Конечно, оборотной стороной этого было то, что позиции епископа воинствующего Барнабея Уиршима на северном берегу озера были столь же сильны. Однако у них двоих были довольно разные варианты того, что они могли бы сделать с этой безопасностью.
Бригадный генерал Уилсин Трейгейр командовал 3-й бригадой имперской чарисийской армии до ее разделения на полки для усиления 1-й и 2-й бригад, когда их отправили на фронт. Трейгейр остался вместе с 2-м полком полковника Жона Томпсина, назначенным для усиления Грин-Вэлли, и сейчас выполнял функции третьего заместителя командира усиленной 2-й бригады. Как и многие высокопоставленные чисхолмские офицеры, он был простого происхождения — лысый, широкоплечий и немного полноватый, с голубыми глазами и широкими скулами — и непоколебимо предан короне. Он также был солидным, несколько флегматичным человеком, не склонным к диким полетам воображения, но абсолютно надежным. И без лишнего эго, которое могло бы заставить другого офицера его ранга возмущаться тем, что его бригада разделена, чтобы усилить чью-то другую.
На данный момент 2-й полк отвечал за удержание сорокавосьмимильного фронта 2-й бригады. При обычных обстоятельствах это было бы непростой задачей для менее чем четырех тысяч пятисот человек, но озеро Виверн значительно облегчало задачу. По общему признанию, береговая линия озера с его бесчисленными небольшими заливами и длинным полуостровом, вдающимся в него с юго-запада, предлагала множество мест, где дерзкий, настроенный на нападение противник мог использовать лодки для высадки десанта. Но армия Силман, к несчастью для Матери-Церкви, в данный момент не была ни дерзкой, ни склонной к нападениям. Уиршим был твердолобым и жизнерадостным человеком, что означало, что отсутствие смелости может измениться, но сейчас он прочно держался за свое, пошатываясь от катастрофического разрушения своей логистической сети.
И это даже не учитывая, как он отреагирует, когда получит последние донесения из Зиона, — с мрачным удовлетворением подумал Грин-Вэлли. Возможно, он знал, что дела на Дейвине идут не очень хорошо, но пока не имел ни малейшего представления о том, насколько сильно пострадал Кейтсуирт.
Как и никто во 2-й бригаде, по крайней мере официально. Они получили первоначальные депеши Истшера по семафору, но сам герцог все еще оценивал ситуацию. Он знал, что одержал крупную победу, но ему еще предстояло осознать, насколько серьезной она была на самом деле. Грин-Вэлли, однако, знал. Он наблюдал большую часть битвы при ущелье Гласьер-Харт через снарки Совы, а также отслеживал каждую милю контратаки Истшера.
Большая часть этих изображений была записана, но он наблюдал за слепой, безрассудной атакой Кейтсуирта в режиме реального времени и почувствовал теплую гордость за выступление Русила Тейриса. Истшер сохранил несколько собственных слепых пятен, большинство из которых проистекали из его укоренившегося чувства аристократического превосходства. Однако, в отличие от слишком многих благороднорожденных, он редко позволял им мешать ясности его мышления. И, в отличие от некоторых других офицеров, которых мог бы назвать Грин-Вэлли, он никогда не позволял презрению к врагу искажать его мышление. У него был холодный, расчетливый ум, вряд ли способный вспыхнуть в приступах внезапного энтузиазма и совершенно невосприимчивый к чему-либо, приближающемуся к панике.
Тем не менее, я должен признать, что он удивил меня, — признался барон. — Уступая в численности почти в двенадцать раз, он решает перейти в наступление? И даже без каких-либо преимуществ снарков, которые у меня есть!