Может, экскурсоводша имела в виду то, что все мы до седых волос в чем-то не перестаем быть детьми? Я понимающе улыбнулся ей и сказал неожиданно:
- У вас красивые волосы.
Она скосила на меня свои глазищи, и я увидел в них не привычное холодное равнодушие, а что-то вроде любопытства.
- И глаза у вас удивительные.
Ее губы шевельнулись, что я расценил как улыбку и, воодушевленный, начал торопливо придумывать очередной комплимент, торопясь закрепить наметившееся взаимопонимание. Но в голову, как назло, лезли одни банальности, вроде все того же <у вас красивые...>.
- Однако! - игриво сказала Пандия.
Женщина кольнула ее взглядом и повернулась ко мне, что я расценил как готовность продолжать этот разговор.
- Я так и знала! - произнесла Пандия.
- Что ты знала? - всполошился я.
- Да уж чувствовала.
Не приходилось сомневаться в ее предчувствиях, но тут она, по-моему, перестаралась.
- С вами приятно разговаривать, - сказал я женщине. - Вы умница, все-то понимаете.
- Да, мы все понимаем, - ответствовала она.
- Куда уж понятнее! - тотчас вставила Пандия.
- Хорошо у вас, - сказал я, обводя рукой широкие окна. - Мне тут нравится.
- Оставайтесь...
- Что?!
- Оставайтесь, - повторила женщина и улыбнулась в точности так, как улыбаются земные красивые женщины - изящно и обворожительно.
- Как это?
- Очень просто. Оставайтесь, и все. Вы узнаете много такого, чего не знает никто на Земле.
- Где? - опешил я.
- На Земле. Так ведь называется ваша планета?
- А... откуда вы знаете, что мы с Земли?
- Мы узнали это сразу, как только ваш корабль материализовался из вакуума.
- А что вы еще узнали?..
- Все, - сказала она, почему-то покосившись на Пандию. И вдруг добавила: - Оставайтесь, у нас многие остаются.
Это было совсем уж неожиданно.
- Вы хотите сказать?..
- Да, именно это. Вы не первые у нас.
- А кто еще был?
Я начал вспоминать историю наших сверхдальних экспедиций, но Пандия, каким-то образом поняв, о чем я думаю, сказала раздраженно:
- Не о нас она, не о нас.
Я все никак не мог согласиться с мыслью, что планета, на которую мы попали, возможно, и есть один из тех перекрестков космических миграций, о существовании которых ходили легенды среди космонавтов. Попасть на такой перекресток означало найти дороги ко многим обитаемым мирам.
- А кто еще тут был? - снова спросил я.
- Перечисление вам ничего не даст, - ответила женщина.
- Значит, мы - одни из многих? Этим объясняется безразличие к нам? Значит, вы просто, как говорится, устали от визитов?
- Не этим. Ваша цивилизация ничего не может дать нам.
- Но вы же нас не знаете.
- Знаем, - бесстрастно возразила она.
- Откуда?
- Из анализа ваших излучений. В том числе и таких, которые вы никак не фиксируете. Анализы были проведены еще до того, как ваша лодка опустилась на нашу планету.
- Так не бывает! Чтобы одна цивилизация ничем не заинтересовала другую? Не бывает!..
Женщина никак не отреагировала на мое восклицание. Отреагировала Пандия. Скользнув томным взглядом поверх моей головы, она изрекла:
- Что поделаешь, дорогой. Вы их не интересуете.
Ситуация была настолько неожиданной, что я не обратил внимания на эту язвительную реплику. Было такое ощущение, словно меня вежливо попросили удалиться. Я тупо смотрел на проплывавшие за окнами все те же поля и перелески, на все так же неподвижно сидящих перестарков-детей и не смел поднять глаз на женщину-экскурсовода. Наконец до меня дошло, что это мое предположение никак не вяжется с их безразличием к нам. Ведь если им все равно, есть мы тут или нет, то откуда вдруг возьмется желание избавиться от нас? Желание - это уже не безразличие. И я решил сделать вид, что не понимаю намека. Если мы их не интересуем, то они-то нас очень даже интересуют. Сами, не способные ни о чем просить, они, похоже, не умеют отказывать в просьбах. Остановилась же эта гусеница, когда Пандия кинулась ей навстречу...
- Трудно поверить, что наша цивилизация ничем не может обогатить вашу, - завел я все ту же пластинку.
- Мы избегаем новой информации. Мы многократно убеждались, что новая информация - это лишь новое толкование давно известного...
- Новое - хорошо забытое старое, - подсказала Пандия.
- Нет ничего такого, чего бы мы не знали или не могли бы узнать при желании.
- А желаний нет, - снова вставила Пандия. - Какой уж тут интерес, если желаний нет.
- Желания отнимают время, - как ни в чем не бывало продолжала женщина. - Каждому из нас не хватает жизни на то, чтобы усвоить уже накопленные знания.
У меня вдруг пропал интерес к этой планете. Что это за жизнь без желаний! Простая передача накопленных знаний от поколения к поколению? А рост, а дальнейшее развитие? Возможны ли они, когда никто ничего не хочет? Это же как у муравьев: одно и то же, одно и то же из поколения в поколение. У муравьев жизнь по биологическому стереотипу, а тут по социальному?
Теперь было понятно, почему нет связи с кораблем. Они отгородились от излучений космоса, не желая ничего знать сверх того, что им уже известно.
Ну что ж, на нет, как говорится, и суда нет. Но мы-то не дошли до такой жизни, нас-то у них многое может интересовать. А раз так держитесь, уважаемые пандорцы! Пользуясь вашей долготерпимостью, мы будем совать нос повсюду...
- Я должна кое-что объяснить, - сказала женщина. - Наша долготерпимость небезгранична.
Мы с Пандией переглянулись, и я понял, что думали мы с ней об одном и том же. Обоим нам стало не по себе от этого объяснения женщины-экскурсовода. Значит, она читает наши мысли? Значит, мы действительно ничем не удивим их, поскольку все, что мы знаем, - в наших мыслях?
- Но ведь не бывает такого, чтобы одни ничем не могли быть полезны другим! - воскликнул я, никак не желая примириться с мыслью о своем ничтожестве.
- Ничем, - холодно сказала женщина. И показала на окна: - Мы возвращаемся, вы можете выйти.
За окнами уже поблескивали вдали металлические корпуса зондов и катера. И никого вокруг. Похоже было, что на этой уставшей от знаний планете и в самом деле не нашлось ни одного любопытного, кого бы заинтересовали наши аппараты.
- Высокоразвитая цивилизация не может быть негуманной, - сказал я, не желая отступать.
Женщина поняла сразу все - и что я хотел сказать, и то, о чем только собирался подумать.
- Мы не нуждаемся в новой информации. Но вы можете получить любую. Что же вас интересует?
- Все! - сразу отозвалась Пандия.
- Все не может интересовать никого. Любое разумное существо, как и общество в целом, может понять лишь очередной этап знаний.
- При таких возможностях нам трудно конкретизировать вопросы. - Я решил схитрить. Говорил и старался не думать о том, что вертелось на языке, чтобы не выдать себя. - Но мы рассчитываем на вашу помощь.
- Мы никому не отказываем в помощи.
- Вы не могли бы выйти вместе с нами?
- Зачем?
- Нам нужно спросить у вас...
- Спрашивайте.
- Это нужно там... в нашем катере.
- У вас неисправность? Я пришлю тех, кто вам поможет.
- Нет, все в порядке... Нам только спросить. Но лучше спросить там, в катере...
Я совсем измучился от необходимости говорить одно, а думать другое, чтобы она не угадала моей хитрости. Мне казалось, что если она сама увидит нашу технику, то поймет, что и мы не лыком шиты, и тогда возникнет обоюдный интерес, так нужный для контакта.
- Вам необходима привязка к аппарату? - спросила женщина. - У вас нет самостоятельности?
- У некоторых - никакой, - не упустила Пандия возможности съязвить.
- Экскурсия не может остановиться. Дети ушли в свои мысли, дети учатся, и я не вправе прервать этот процесс. Но если вам нужно, я вернусь. Доведу экскурсию до конца и вернусь.