– Полагаю, женщина могла присутствовать при убийстве Эйслера.
Геро нахмурилась на крошечный, поношенный башмачок.
– И в страхе убежала?
– Это одна из версий.
– Хочешь сказать, Золушка в синих туфельках стреляла в старика?
– Не исключено.
– Так кто же она?
– Понятия не имею. Но знаю, кому это может быть известно.
– О, Господи, только не вы опять! – воскликнул Самуэль Перлман, когда виконт отыскал его в выставочных залах аукционного дома «Кристис» на Пэлл-Мэлл.
Себастьян окинул взглядом висевший в рамке рисунок сепией женской головки, который рассматривал Перлман.
– А я-то думал, вы унаследовали от вашего дяди достаточно подобных творений, чтобы удовлетворить стяжательские аппетиты самого заядлого коллекционера.
– Мне нравится отслеживать новые поступления, – Перлман, подавшись вперед, прищурился на подпись художника. – Как считаете, это действительно Леонардо?
– Это вы мне скажите.
Племянник Эйслера сменил прежний наряд на обтягивающие темно-желтые брюки, жилет в бордово-белую полоску и чудовищно широкий галстук, тщательно повязанный замысловатым узлом под названием «водопад».
– После нашей недавней беседы, – выпрямился щеголь, – я надеялся больше с вами не встречаться.
Девлин блеснул зубами в усмешке.
– Пусть это послужит вам уроком: если не желаете видеть меня еще раз, постарайтесь честнее отвечать на мои вопросы.
– Ну, что теперь? – покорно выдохнул Перлман.
– До меня дошли любопытные истории о вашем дяде и женщинах.
– Женщинах? – визгливо хохотнул собеседник. – Не смешите. Мой дядя был немощным стариком.
– Не настолько немощным.
Перлман перешел к огромной, написанной маслом картине в массивной раме, которая занимала значительную часть одной из стен, и сосредоточил все внимание на мрачной сцене, развертывающейся на полотне.
– Говорят, вы имели обыкновение снабжать мистера Эйслера барышнями, – обронил Себастьян.
– И кто же, интересно, вам такое сказал? – покосился на Девлина ценитель искусства.
– А это имеет значение?
Когда Перлман промолчал, виконт добавил:
– Похоже, в тот вечер, когда вашего родственника застрелили, у него была женщина. Это вы прислали ее?
– Нет.
– Но вы не отрицаете, что время от времени занимались сводничеством?
Перлман не отводил взгляда от картины.
– Какое вульгарное словцо.
– А вы предпочитаете другое?
– Не буду отпираться, я действительно изредка выполнял определенные дядины… поручения.
– Уточните «изредка».
– Раз в несколько недель… примерно.
– Откуда брались эти женщины?
– Из Хеймаркета. Из Ковент-Гардена. Право же, Девлин, вам не хуже меня известно, где находят девиц подобного сорта.
– Хотите сказать, вы поставляли дяде обычных уличных красоток?
Перлман потер большим и указательным пальцами кончик носа и фыркнул:
– Ему нравились именно такие.
– Поговаривают, мистеру Эйслеру нравились и другие. Молоденькие хорошенькие дамы, которые задолжали ему денег – или мужья которых задолжали ему денег.
– Я об этом ничего не знаю и не могу знать, – высокомерно заявил щеголь.
– Нет?
– Нет. – Племянник ростовщика быстро огляделся по сторонам, но аукционные залы в унылом свете дождливого дня были почти пустынны. – Послушайте: не скрою, мой дядя был охоч до женщин. Весьма. Это выглядело… неприлично. Но, насколько мне известно, он удовлетворял свои потребности со шлюхами. А теперь извините. Вы меня отвлекаете. Это, знаете ли, не способ скоротать досуг. Коллекционирование предметов искусства – дело серьезное.
– Еще минуту. Итак, вы уверяете, якобы никогда не слышали, чтобы ваш дядя принуждал благородных леди делить с ним кушетку в передней?
– Нет, не слышал.
Себастьян ухмыльнулся. В отличие от Тайсона, Самуэль Перлман был никудышным лгуном.
– Тогда скажите мне вот что: кто брал ссуды у вашего дяди?
Перлман с издевкой зацокал языком:
– Такого рода сведения не подлежат разглашению. Я не сказал бы, даже если б знал.
– Хотите убедить меня, будто вам это неизвестно?
– Действительно неизвестно. Старый хрыч наверняка вел учет, но будь я проклят, если могу отыскать его гроссбухи. Очевидно, он припрятал их.
– Это одна из вероятностей, – заметил Девлин.
– А вы предполагаете, есть и другие?
– Не исключено, что записи забрал тот, кто застрелил Эйслера.