Но Александр не слушал. Уверенно вошел в зал и стал пробираться через толпу, заполнившую все пространство. Наконец увидел блеск зеркальной стены с полками для напитков, а потом и деревянную полукруглую стойку, выкрашенную в черный цвет.
― Я не вижу ее. Где Мышка, Катя?
Он и в самом деле не видел ее. Подруга сказала: у барной стойки. Но посмотрев туда, мужчина не обнаружил Риты. Несколько девушек пританцовывали на месте и смеялись какой-то шутке, ожидая заказанные напитки. Двое парней сидели с краю и оценивающе разглядывали танцующих девушек, не забывая отпивать из пивных кружек. Еще там была одна страстно целующаяся парочка. Они вдвоем расположились на одном высоком табурете и, видимо, им было вполне удобно. Девушка разместилась на коленях у парня и вцепилась в его плечи. Тот же, в свою очередь, крепко прижимал ее к себе, запустив руку в пышные локоны партнерши.
Было достаточно темно и, постоянно меняющийся цветовой ряд огней, не давал, как следует, рассмотреть зал, но Александр уже понял, что Риты у бара нет. Возможно, она отошла, пока Катя встречала его. И он надеялся, что малышка не сбежала.
― Ее нет, - повторил Саша.
Катя ответила, но из-за грохотавшей музыки и криков толпы, ее ответ он не услышал.
― Что? - склонился к подруге Саша.
― Она там, у стойки, - уже громче крикнула Катя и, в подтверждение слов, указала направление рукой.
Недоумевая, Саша вновь повернулся в указанном направлении и еще раз, только внимательней, осмотрел всех.
Это было сродни удару в солнечное сплетение. Когда вместе с болью, теряется способность дышать. Он не смог бы сейчас с уверенностью сказать, действительно ли услышал, как в голове зашумела кровь. Только чувствовал, как что-то черное и холодное поднимается в душе и застилает глаза красной пеленой. Прошло не более тридцати секунд, но Саше казалось, что он уже вечность стоит и смотрит, как чужие руки обнимают тело его малышки. Как чужие губы пьют нектар с ее губ.
Он двинулся к ним, способный сейчас на убийство.
Когда три года назад она не вернулась к нему, Александр предполагал, что это может быть из-за другого мужчины. Да и потом сходил с ума от ревности, думая о том, что у его Риты кто-то есть. И, конечно, он понимал, что это естественно. Три года – это большой срок. Но только сейчас Саша понял, насколько в это не верил. Осознал, что всегда считал ее своей. И какие бы домыслы не одолевали его, был уверен, что Мышка принадлежит только ему. А сейчас, увидев ее с другим мужчиной, готов был завыть.
Он буквально выдернул Риту из объятий другого, обхватив ее за талию, и прижал к себе спиной. На секунду. Больно. Не жалея. Потом задвинул ее за спину и ухватил парня за грудки, поднимая его с табуретки. Еще секунду пытался побороть гнев и взять себя в руки. Но проиграл, разглядев следы помады на его губах. Зарычав, занес руку для удара.
Все закончилось в один момент. Мышка, выскочив вперед, ухватила его руку и, поднырнув под нее, встала перед ним.
― Нет, Саша! Не смей!
Вот и все, что она сказала. Как отрезала. Будто ударила. И это было доходчивее сотни слов. Этим коротким "нет", она словно лишила его всех прав. Будто не имел он права быть здесь. Стоять рядом и свирепеть от ревности. Словно и не было между ними ничего.
Медленно, он опустил руку, а малышка тут же отступила от него. Отвернулась и почти уткнулась носом в грудь, только что обнимавшего ее ублюдка. Александр уставился на ее затылок и не мог сдвинуться с места.
― Мышка... - позвал Саша, но она не ответила.
Может, не слышала из-за музыки, а, может, намеренно. Он с каким-то оцепенением наблюдал, как Рита вскинула голову, видимо, чтобы посмотреть в лицо тому, кого Саша готов был убить. А тот смотрел на его девочку так, что у Александра заломило в затылке. С нежностью и пониманием. Едва заметно кивнул. А Рита как-то вся подобралась. Расправила плечи. Тряхнула кистями рук и, вдохнув, повернулась к нему.
Она не смотрела на него. А Александр не мог на нее насмотреться. И плевать, что на ней сейчас косметики больше, чем он вообще когда-либо видел на ее лице. Он знал все оттенки ее кожи. Знал, что на виске и над верней губой у нее маленькие родинки, а на скуле едва заметный шрам. Помнил цвет ее длинных ресниц: темные у корней и немного выгоревшие на кончиках. Ее кожа была очень светлой и нежной.