Тишина. Зал, в котором стоял гроб, был уставлен венками и букетами разных размеров. Горели свечи. Отовсюду доносились едва уловимые шептания людей. Здесь были все: друзья, коллеги, родственники и просто знакомые. Родные утешали друг друга, всхлипывали или же просто молчали, смотря в одну точку отрешенным взглядом. Мы подошли к гробу. В отличие от многих, я уже видел тело дяди, как и тетя Нина. Мама, прикрыв ладонью рот, замерла, чуть наклонившись ним. Но лицо было невозмутимым, словно какая-то внутренняя борьба не давала волю эмоциям. К нам стали подходить. Со мной здоровались, соболезновали, маму и тетю обнимали, мне жали руку. Я отвечал на автомате. Постояв чуть у гроба, я сделал несколько шагов назад. Пока мы несколько дней колесили по городу, пытаясь раскопать хоть что-то, я мало думал о похоронах и дяде. Но теперь все как-то по-другому. Я вновь осознал! Моего дяди – человека, который не бросил нас после смерти отца, который уговорил меня не бросать учебу, который всегда предлагал нам свою помощь… И который попросил помощи у меня, а я так и не смог ему помочь… Его больше нет…
В зале показался Степа в компании женщины лет тридцати пяти и еще нескольких неприметных юношей. Спутница была невысокого роста, каштановые уложенные волосы средней длины, элегантное серое платье по фигуре, в руках такого же цвета клач. Увидев меня, она решительно подошла, поздоровалась с тетей Ниной, выразила соболезнования моей маме и ту же процедуру повторила со мной.
– Можно тебя на улицу, – пожимая мне руку, сказал Степа.
Чуть удивившись, я последовал к выходу вслед за ними. Снаружи выглядывало солнце, дождя уже не было, но ощущение плохой погоды все еще оставалось.
– Знакомьтесь, – сказал он, когда мы, немного отойдя, остановились на парковке у самых машин, – Рома, это Ольга Ивановна Омуцова, секретарь и главный бухгалтер Эдгара Филипповича.
– Еще раз мои соболезнования, – Омуцева посмотрела на меня с интересом и даже азартом в глазах, хотя ее лицо выражало скорбь.
– Спасибо.
– Что ж, – она бросила короткий взгляд на Степу и вновь повернулась ко мне, – понимаю, что сейчас не совсем подходящее время, но все же. Как я поняла, ваша семья была мало знакома с делами Эдгара Филипповича?
– Я знаю достаточно про его бизнес и знаю про его теневую, – я выделил слово, – сторону.
Женщина едва скривилась, кивнула.
– Основным вопросом является его империя здесь, – сказала она немного помедлив, – формально мне выпала роль поддержания «Колизея» как временно исполняющей обязанности. Но владельцы – теперь ваша семья. А это значит, что вы в зоне риска, вы понимаете меня, Роман?
– Звучит, как угроза, – я напрягся.
– Нет-нет, вы не поняли! Это не угроза, а опасение.
– Вы боитесь за нашу семью? – Удивился я.
– А почему нет?
– Покушение на дядю удалось не без помощи кого-то изнутри, – сказал я.
– И я бы переживала, что все подумают на меня, в свете того, что я стала пусть и временным, но руководителем холдинга…
– Но?
– Но все указывает на нашего начальника безопасности. Да вы, наверняка, уже знаете это сами.
– И вы, Ольга, знаете на кого он мог работать?
– Возможно…
– Имя Хан вам говорить о чем-нибудь?
Лицо Омуцевой дернулось в неприятной гримасе:
– Не ожидала услышать его от вас.
– Значит знаете?
– Только слышала, но лично не знакома, – высокомерный говор сменился на серьезный тон, – как бы там не было, теневые боссы убрали своего, показав местным авторитетам пониже, что не они хозяева жизни.