Бювуар распорядился, чтобы все находки немедленно отправили в лабораторию Сюртэ, Службы общественной безопасности, в Монреале. И вот настал момент, когда вся бригада вновь собралась в зале у камина.
— Что будем делать с Крофтами? — первой задала вопрос Лакост, осторожно потягивая горячий двойной кофе марки «Тим Гортон».
— Пока ничего, — откликнулся Гамаш, впиваясь зубами в шоколадный пончик. — Подождем, пока придет отчет из лаборатории.
— Результаты исследований будут готовы завтра, — сообщил Бювуар.
— А как же Маттью Крофт? Разве не следует арестовать его? — снова заговорила Лакост, поправляя рукой роскошные медно-рыжие волосы и стараясь не запачкать их шоколадной глазурью.
— Инспектор Бювуар, а что скажете вы?
— Вы меня знаете, я всегда не прочь подстраховаться. На всякий случай.
Его слова живо напомнили Гамашу карикатуру, которую он много лет назад вырезал из Montreal Gazette. На ней были изображены судья и обвиняемый. Подпись под рисунком гласила: «Присяжные признали вас невиновным, но я осуждаю вас на отбывание пятилетнего срока в тюрьме. Так, на всякий случай». Каждый день он смотрел на рисунок и улыбался, хотя и сознавал в глубине души, что в нем присутствует большая доля правды. Какая-то часть его стремилась принять необходимые меры, «на всякий случай», пусть даже за счет свободы других людей.
— Чем мы рискуем, оставляя Маттью Крофта на свободе? — спросил Гамаш, обводя взглядом сотрудников за столом.
— Ну, — предположила Лакост, — в доме могут находиться и другие улики, которые он способен уничтожить, если его не арестовать.
— Верно. Но разве не может их с такой же легкостью уничтожить и миссис Крофт? В конце концов, ведь это она бросила стрелу в печь и намеревалась разрубить лук на мелкие кусочки. Она сама в этом призналась. Собственно говоря, если мы кого и должны взять под стражу, так это ее, за уничтожение улик. А сейчас я скажу, что думаю по этому поводу.
Он взял бумажную салфетку и вытер руки, а потом, подавшись вперед, поставил локти на стол. Все остальные, за исключением Николь, сделали то же самое, отчего стало похоже, что в комнате проходит тайное собрание заговорщиков.
— Предположим, что лук и наконечник те самые, которыми была убита мисс Нил. Правильно?
Все дружно закивали. Насколько можно было судить, они на правильном пути.
— Но кто из них сделал это? Маттью Крофт? Инспектор Бювуар, каково ваше мнение?
Бювуару очень хотелось, чтобы виновным оказался именно Маттью Крофт. Но, черт побери, концы не сходились с концами.
— Нет. На общем собрании он был чересчур спокоен и расслаблен. И только много позже запаниковал. Если бы это был он, то начал бы нервничать и хитрить намного раньше. Он не обладает умением хорошо скрывать свои чувства.
Гамаш согласился с ним.
— Вычеркиваем мистера Крофта. На очереди Сюзанна Крофт.
— В общем, она могла сделать это. Совершенно очевидно, что она знала о луке и стреле во время общего собрания, после которого она сожгла стрелу и уничтожила бы лук, если бы у нее хватило на это времени. Но здесь снова не сходятся концы с концами.
— Если это она убила Джейн Нил, то давно бы уничтожила стрелу и лук, — заявила Николь, подавшись вперед и присоединяясь к остальным. — Она бы прямиком пошла домой и сожгла все. Для чего выжидать, если они знали, что к ним вот-вот нагрянет полиция?
— Вы правы, — заметил Гамаш, приятно удивленный ее словами. — Продолжайте.
— Отлично. Предположим, это Филипп. Ему ведь четырнадцать, правильно? Мы нашли у них старый лук, не такой мощный, как современные. Чтобы управиться с ним, не нужно много силы. Итак, он берет старый деревянный лук и старые деревянные стрелы и отправляется на охоту. Но по ошибке он попадает в мисс Нил. Он подбирает стрелу и бежит домой. Мамочка узнает об этом и…
— Откуда? — перебил ее Гамаш.
— Откуда? — Николь умолкла. Ей необходимо было собраться с мыслями. — Может быть, его одежда или руки были в крови. И она, вполне вероятно, добилась от него признания как раз перед началом общего собрания. Ей нужно было присутствовать на нем, чтобы услышать, что известно полиции, но Филиппу она велела оставаться дома. Этим и объясняется ее все возрастающее волнение.