- Каким ветром, Богданыч? - закричал он издали хриплым дребезжащим басом и расставил руки.
- Вот захотел - и приехал, - просто объяснил дед Фомка. - А может, к тебе нельзя?
- Ну, ну. Не заводись с полоборота, как говорят теперешние молодые, шутил хозяин, подавая руку Фоме Бощановичу.
- Олег, - проговорил тихо Туркачев, пожимая широкую заскорузлую ладонь.
- Кузьма Федотыч, - назвался старик.
"Силон, медведь. Попадись к такому под горячую руку - запросто изуродует, не гляди, что стар да бородат. А спина что дверь", - про себя оценивал достоинства хозяина Олег.
В прихожей их встретила неуклюжая женщина лет тридцати пяти. Она недружелюбно покосилась на Фому Богдановича, видно, раньше он ей чем-то насолил. Олег вошел последним. Увидев его, женщина по неизвестной причине покраснела, умильно отставила толстую нижнюю губу, обнажая кривые, но крепкие зубы.
- Полина. Моя... квартирантка, - отрекомендовал ее Кузьма Федотыч, прошу знакомиться.
Дед Фомка прошел в следующую комнату, словно и не слышал хозяина. А Олегу пришлось пожать теплую, немножко потную руку Полины.
В доме гостеприимность Кузьмы Федотыча поостыла.
При Полине он почувствовал себя неловко. Однако, проводив Олега в комнату к деду Фомке, он принялся давать квартирантке какие-то указания. Она затопила плиту в ушла с продовольственной сумкой, видно, в магазин.
Чем больше Олег присматривался к хозяину, тем больше убеждался, что он когда-то видел этого человека. Но где и при каких обстоятельствах вспомнить не мог.
И только когда Кузьма Федотыч открыл спальню, чтобы принести оттуда стулья, Олег вспомнил... Над кроватью он увидел бархатный коврик с изображением боя оленей.
Этот коврик года три назад они по поручению неизвестного Олегу человека понесли с Бациллой продавать на барахолку. Димка предупредил, что показывать на толкучке этот ковер опасно, можно погореть. Проходя по Митрофаньевскому шоссе, они увидели на обочине дороги нищего старика в черных очках. Старик был в вытертой добела кожанке, сидел на футляре от гармоложи и, лениво растягивая розовые меха "хромки", пел дребезжащим басом:
Трансвааль, Трансвааль, страна моя,
Горишь ты вся в огне...
В замусоленную шапку сыпались двугривенные и медяки, нередко падали рубли и трешки, которые нищий моментально выхватывал и совал за пазуху.
Тогда Бацилла коротко переговорил с нищим по кличке Лев, и тот назначил место встречи - за ларем утильщика. Там и состоялась сделка. Ковер был продан за такую мизерную цену, что даже сам Димка боялся показываться на глаза человеку, вручившему вещь для продажи. Ни о каком магарыче не могло быть и речи. Олег сходил на барахолку впустую...
"Так вот он как живет, этот нищий Лев", - подумал Олег, рассматривая обстановку в доме. Крепкая мебель, крашеные полы. Везде чувствовалась хозяйская заботливая рука. Молодой плодоносящий сад, кусты смородины и крыжовника аккуратно подстрижены.
- У вас нет злой собаки? - вслух спросил Туркачев.
- Собаки? - переспросил Кузьма Федотыч. - А на кой она ляд! Вывеска у калитки, правда, есть. Не терплю, когда посторонние во двор заглядывают. Ну и ребятишки иногда на яблоки зарятся...
"Значит, все по шаблону частника. Даже не частника, а тунеядца. Вот еще один образец жизни", - размышлял Олег, вспоминая почему-то молодых людей, которые уехали на такси в Ленинград.
Вернулась Полина. Кузьма Федотыч встретил ее на кухне. Послышалось позвякивание бутылок, на сковороде что-то зашипело...
Пили они не торопясь, как говорится, с толком, с расстановкой. Водка здесь, за городом, казалась приятнее.
Старики то и дело перемигивались и подливали Олегу побольше. Он уже не замечал их хитростей и пил, рьяно налегая на закуску.
- Хороша житуха, - изредка похлопывал по плечу Олега дед Фомка.
- Хороша-а! - подтверждал Кузьма Федотыч.
Он сходил в спальню и вынес оттуда свою видавшую виды "хромку" с розовыми мехами. Олег сразу узнал ее.
Хозяин ногой повалил табуретку, уселся на нее, закладывая ногу на ногу, и пальцами быстро прошелся сверху вниз по белым пуговкам клавишей.
"Хромка" издавала звуки, отдаленно похожие на вариации из песни "Есть на Волге утес", но хозяин, к удивлению гостей, вдруг гаркнул, разевая широкую пасть:
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии блистали,
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали...
На втором куплете Фома Богданович поддержал своего товарища тонким фальцетом. Бородачи запели вдвоем.
Сначала Олег смотрел на них с иронической улыбкой.
Но затем он и сам незаметно подхватил песню, чем окончательно развеселил дедов.
Они пели про грозную дружину Ермака, павшую, не обнажив мечей...
- Хороша песня, - похвалил Фома Богданович.
И, уточняя, в чем же именно состоит ценность песни, пояснил с уважением: - Старинная. Сейчас таких не слагают.
- Это еще что, - пьянея, заговорил Олег. - Федотыч и лучше знает: "Трансвааль, Трансвааль, страна моя..."
Хозяин, проворно отложив гармонь, насторожился. Не стоило ломать голову, чтобы догадаться, в чей огород брошен камушек.
- Молод-зелен, с богом не делен, - пошел Кузьма Федотыч в наступление. - Подожди, поживешь с наше, - при этом он кивнул в сторону Фомы Богдановича, призывая его в союзники, - может, лучше этого запоешь.
А если жареный петух клюнет в одно место, то и плясать научишься. Да еще как запляшешь, что тот цыган...
Дед Фомка ощутимо толкнул под столом в ногу Олега.
А его свирепый взгляд говорил: "Что ж ты, ешь за чужой счет, да еще и гадишь за хозяйским столом!"
- Извините меня, Кузьма Федотыч. Я не думал вао обидеть. Что делать, если я действительно люблю Трансвааль? Еще раз простите, а я вам спою современную песенку, годится? - заюлил Олег.
- А знаешь ли ты, дорогуша, что такое "разгон"? - вкрадчиво спросил дед Фомка. Глаза его блестели хитрым огоньком.
- Слышал краем уха от людей, - без всякого интереса ответил Олег. - Но, по-моему, этот способ, как и все прочие, опасен последствиями.
Физиономия деда скривилась. Он пренебрежительно покосился на Олега, глубоко затягиваясь папиросой. Выпустил струю густого дыма.
- Ничего ты не понимаешь, - ответил резковато. - Читал "Золотого теленка"? Вот там есть что-то похожее, Но, как говорит наука, ничего нет вечного. Все видоизменяется и совершенствуется, в том числе и способы добывать деньги...
Дед опасливо покосился на дверь. Рассказывали про лего разные уголовные истории. Будто когда-то, еще до революции, а затем во времена нэпа, пользовался он в преступном мире непревзойденным авторитетом.
Понизив голос до шепота, Фома Богданович начал объяснять Олегу сущность усовершенствованного им способа "разгона". На словах все это казалось весьма легким и простым. Туркачев начинал уже мысленно ругать себя, что не додумался до этого сам.
- Вот видишь, совсем просто! - подвел итог Фомка.
- Очень даже просто, но где взять "золотого теленка"?