У меня, кажется, только что появился план действий.
Привлечь Панфилову к ответственности по закону не выйдет — это известно. Такова проза жизни, постичь которую мне довелось уже на четвертом курсе университета. Теперь настала очередь золотой девочки.
Первый год после аварии я потратил на борьбу с ветряными мельницами: вместе с матерью и отцом обивал пороги всех существующих инстанций, как побитый уличный пес, бесконечно писал журналистам, ходил по адвокатам и правозащитникам. Все бестолку. Одни не могли помочь, другие — не хотели.
Справедливость и правосудие оказались небылицами. Роскошью, доступной немногим.
Значит, остается месть. Личная вендетта. Грязное, отвратительное в своей извращенности занятие.
Однако я запрещаю себе сомнения и моральные дилеммы. Смерть Миши не может быть забыта, потому мне малодушно не хочется опускаться на один уровень с его убийцей. Я заставлю Альбину Панфилову пожалеть о каждом беспечно прожитом дне, о каждой пролитой по ее вине капле крови и слез. Чего бы мне это не стоило.
Да, фамилия — и, может быть, отец — до сих пор способны защитить ее от действия закона, но от личных проблем? Очень вряд ли.
И сейчас у меня точно есть шанс. Подобраться к ней настолько близко, насколько только можно. Втереться в доверие. Найти ее слабые места и ударить по ним в нужный момент.
Я разрушу ее жизнь, как она разрушила жизнь моей семьи, забрав у нас Мишу. Причиню куда менее страшную, но все-таки боль. Заставлю заплатить.
Мой начинающий постепенно оформляться в голове замысел довольно примитивен и прост. Использовать ее явный интерес, влюбить в себя и бросить, устроив напоследок что-нибудь мерзкое, запоминающееся.
Если получится — лишить ее единственной по-настоящему важной для нее ценности — капитала. Она заслужила узнать, каково это: жить от зарплаты до зарплаты, с ощущением полной беспомощности и незащищенности от внешнего мира. Будет ей уроком.
Продрогнув до костей, я наконец закрываю окно и отхожу к письменному столу. На улице темно, за дверью кабинета больше не галдят студенты. Наверняка первый день практики уже завершен, и Альбина Панфилова давно едет домой в какой-нибудь элитный ЖК, сидя за рулем какой-нибудь навороченной иномарки.
Может быть, даже на том самом внедорожнике?
Я усмехаюсь собственной несообразительности. Конечно, нет. Люди ее достатка не ремонтируют машины после серьезных аварий, а покупают новые уже на следующий день.
Интересно, хватило ли ей совести хотя бы выбрать себе другую модель или ее безразличию нет никаких границ?
Глава 14
Около полугода назад
На следующий день я приезжаю на работу в числе первых. На кухне только начинают принимать утреннюю поставку, на кухне изредка гремят посудой, а в зале, пока неторопливо, явно досыпая находу, слоняются официанты.
По пути я киваю сотрудникам, отвечая на их приветствия, и спустя минуту с облегчением захлопываю за собой дверь кабинета. Сегодня мне как никогда не хочется тратить время на вежливые разговоры о ерунде. Я жду вечера.
Ставшая привычной за эти три года ярость снова надежно запрятана в самые недра моей души. Именно там, обитая на темной глубине, она не мешает мыслить здраво и тем не менее движет мной, заставляет просыпаться по утрам, идти вперед, стремиться к одной единственной по-настоящему важной цели — возмездию. Ничего кроме давно не осталось. Она и только она служит мне топливом и смыслом.
В нетерпеливом ожидании я берусь за требующие внимания документы, однако наивная надежда найти в них отвлечение на несколько часов себя не оправдывает. Каждый шорох в коридоре заставляет меня поднимать голову и прислушиваться, не явились ли еще на практику студенты.
В этом занятии нет никакого практического смысла — я не собираюсь идти к ним, не имею ни малейшего желания видеть Альбину Панфилову больше положенного. Для нее в моем расписании на сегодня выделено не больше часа. Сразу после окончания рабочего дня.
Я не знаю, что именно буду делать. С чего начну разговор и каким образом выведу наше с Панфиловой общение из деловой колеи в совершенно иную плоскость.
Терять в любом случае нечего. Не выгорит этот план, придумается что-нибудь другое.
Потому мне и не терпится начать осуществление задуманного: чем раньше я пойму, есть ли у этой бредовой затеи потенциал, тем меньше ресурсов потрачу зря в случае неудачи и быстрее стану искать альтернативы.
Так работает мой заточенный бизнесом мозг. Если есть цель, есть и путь ее достижения. Всегда есть. Но не всегда очевидный.