Зря.
— Я… — Панфилова мнется, и по ее нежеланию говорить все обретает кристальную ясность. — Я в аварию попала, как только получила права. И теперь боюсь… водить.
Глава 16
Настоящее
Бусинку выписали из ветеринарной клиники спустя полторы недели лечения. Капельницы, уколы, стационар — шестизначная сумма в чеке почти довела меня до слез. Ничтожно малый остаток на банковской карте и вовсе до сих пор вызывает ужас и панику.
Я пытаюсь воспринимать собственные эмоции рационально. Самой себе раз за разом напоминаю, что вряд ли умру от голода или однажды начну жить на улице: у меня есть работа с пусть небольшим, но все-таки стабильным доходом; не хватит на съем квартиры — значит перееду в комнату. Продам ноутбук или телефон в случае непредвиденно паршивых обстоятельств. Выкручусь. Придумаю что-нибудь, как многие женщины до меня, которым также не повезло потерять с разводом прежнее благосостояние.
Вот только хуже всего — неумолимо явный контраст между моей прошлой жизнью и нынешней. Он-то и бьет по мне раз за разом. Я никак не могу отделаться от ощущения потери: стабильности, возможностей и беззаботности. И от привычки жалеть себя тоже избавиться не могу. Хотя последнее, вероятно, полезно в малых дозах. Я точно видела рилс об этом в акаунте авторитетного психолога.
Среди плюсов: мне не до мыслей о Марке. Я тревожусь о нашем с Бусинкой настоящем, об ее еще не оправившемся здоровье и продолжающемся лечении, о бытовых вопросах и многом другом, что прежде находилось вне зоны моих интересов и обязанностей.
Затянувшийся стресс делает меня рассеянной и перманентно встревоженной. Я чувствую себя белкой, несущейся в работающем на вечном двигателе колесе без тормозов. Или, вернее, сурком, ведь каждый мой день ничем не отличается от предыдущего.
Без календаря под рукой я не скажу, сколько времени прошло после измены Марка. Мне кажется, я живу так уже долгие и беспросветные годы.
Покормить сопротивляющуюся Бусинку паштетом из шприца. Закинуть в нее же таблетки, пока маленькая пушистая тушка сопротивляется с силой, которой в ней быть попросту не должно.
Примчаться в кофейню. Отстоять на ногах восемь часов (повезло, что наша управляющая обожает животных и пошла мне навстречу в просьбе о большем количестве коротких смен на пару недель). Теперь я работаю ежедневно, но зато не двенадцать часов и могу приезжать домой пораньше.
Снова Бусинка. Еще одна битва с ее шотландским величеством из-за противного паштета и горьких лекарств. Ужин. Сон.
Вот мои будни, чье однообразие иногда нарушается разговором с Мариной о новых съемках или сеансом слезотерапии под аккомпанемент очередного ромкома из нулевых. На большее в последние несколько недель меня не хватает.
План на сегодняшний вечер не менее прост: объесться дешевым и невкусным — увы, мое любимое стоит больше, чем наш с Бусинкой недельный бюджет, — мороженым под вторую часть «Дневников принцессы». Осталось только дожить до конца смены. Завтра у меня первый выходной за десять дней и долгожданный шанс выспаться.
— Ваш заказ! — выставив стаканчик с пряным рафом на стойку, я ловлю ожидающий взгляд нужного гостя и приветливо улыбаюсь.
— Спасибо… — Мужчина в светлом офисном костюме берет короткую паузу, чтобы прочитать мое имя на бейдже и затем прибавляет голосу дружелюбия и излишней благодарности: — …Альбина.
Мне стоит огромного труда удержать внутри раздосадованный вздох. Опять двадцать пять.
— Всего доброго, — произношу я вслух с куда меньшим энтузиазмом, чем тридцать секунд назад.
К сожалению, намек остается незамеченным. Я уже знаю, что произойдет дальше.
— Выпьете со мной кофе после работы? — Его лицо сияет довольством, словно он первый, кто задал мне — или любой другой бариста в истории человечества — этот вопрос.
Интересно, неужели они не задумываются, что кофе — последнее, что нам хочется пить после двенадцати часов варки эспрессо?
— Спасибо за приглашение, но не могу его принять. — Я качаю головой и кончики стянутых в высокий хвост волос бьют меня по щекам.
Улыбка на лице мужчины теряет несколько оттенков приветливости, но мне везет: он принимает отказ с первого раза. Без выматывающих душу «А почему?» и «Вам начальство запрещает, да? А мы никому не скажем!»
Когда мужчина, мола забрав заказ, выходит из кофейни на улицу, я позволяю себе вздох облегчения. Пожалуй, единственное, что по-настоящему мне не по душе в работе с людьми — подобные попытки познакомиться, случающиеся время от времени.