Каждое касание — чересчур.
Они откровенные.
Развязные.
Неэстетичные.
Грязные.
И абсолютно умопомрачительные.
Голова идет кругом. Истерзанные губы болят, а не привыкшие к нагрузке скулы ноют. Легкие горят огнем, и полыхающий в груди жар волнами расходится по всему телу. Одежда душит и натирает, лишая доступа к большему. Необходимой до смерти близости.
Кажется, впервые мы с Марком понимаем друг друга без слов. Секунда — и он резко протаскивает меня к стене — то ли еще в гостиной, то ли уже в коридоре, — рывком, не позволяя опомниться, подхватывает края моей футболки и стягивает ее одним движением. Его мгновенно приклеившийся к груди взгляд пробирает до мурашек и спазмов внизу живота.
На мне нет бюстгальтера (какая сумасшедшая вообще способна в нем уснуть?), еще увлажненные слюной Марка соски болезненно напряжены, и, оттого, что он до сих пор их не коснулся, хочется стонать от отчаяния и рвать на себе волосы.
Я хочу…
Господи, я хочу столь много и так нестерпимо, что ожидание похоже на исключительно жестокую пытку.
Наши глаза встречаются, но лишь на долю секунды (дольше — опасно: мы вспомним, а значит опомнимся), и вдох застревает у меня посреди горла. Черные зрачки, окольцованные тонкой синей каймой, кажутся всепоглощающей бездной. Той самой, в которую смотреть нельзя.
Марк снова бросает плотоядный взгляд на мою грудь. Пробегается по распахнутым губам кончиком языка, оставляя на них поблескивающую в тусклом свете ламп слюну, и задумчиво прищуривается. У меня подгибаются колени.
Предвкушение его губ на моей коже оказывается едва ли не ярче реальности. Я чувствую фантомы горячих поцелуев прежде, чем Марк успевает наклониться ниже и, обхватив каждое полушарие ладонью, уверенно их сжать.
Так, будто сейчас далеко не первый наш секс. Так, будто он имеет право.
Подушечки больших пальцев проходятся по вершинкам отвердевших сосков грубой лаской. Оглаживают, ритмично и с оттяжкой. Надавливают. Поддевают легким ударом снизу, отчего я вдруг резко теряю баланс и приглушенно всхлипываю. И сама прижимаюсь к Марку сильнее.
Выгибаюсь дугой, гулко впечатываясь в стену затылком. Подставляюсь под руки и губы, что-то неразборчиво то ли шепчу, то ли только стону.
На моих ключицах и груди нет оставленного без внимания места. Мокрые следы, едва заметные в момент свершения, но зато хорошо ощутимые воспалением после укусы. Когда Марк чуть сжимает зубами кожу у ребер, я хватаюсь за его короткие волосы. Сильно и требовательно.
Он шипит. А я рада причинить ему хотя бы самую незначительную боль. Почему — не помню, но желаний ставится лишь больше с каждой новой секундой.
Я смелею. Давлю Марку на затылок: безотчетно, без понимания, что случится дальше, — просто хочу вынудить его встать передо мной на колени.
И он подчиняется.
Прижавшись полураскрытыми губами к моей коже, он неторопливо спускается вниз, прочерчивая мокрый след кончиком языка — от ложбинки по линии живота к пупку. А затем… ниже.
Он расстегивает пуговицу на моих джинсах, молнию — не потянув за язычок, а нажимая полусогнутым пальцем, заодно надавливая на еще скрытый бельем лобок. Меня ведет. Ничего более эротичного в моей жизни еще не было.
И, наверное, не будет. Поэтому я готова взять все, что Марк способен мне дать. Но лишь этой ночью.
Я послушно переступаю через спущенные к щиколоткам джинсы, пока мужские ладони с наглым довольством скользят по моим ногам, то и дело цепляя кружево трусиков. Пока и те не слетают вниз.
Поймав мой взгляд своим — наглухо черным и одурманенным, Марк прижимается губами к внутренней стороне моего левого бедра. Невыносимо близко и столь же невыносимо далеко.
И делает глубокий, порочно сладостный вдох. А затем, подхватив мою ногу под колено, закидывает себе на плечо.
Ахнув, я едва не падаю от неожиданности и пробившего меня на сквозь возбуждения неведомой прежде силы.
Это пошло. Это завораживающе прекрасно.
Немыслимо.
Это последнее, о чем я успеваю подумать, прежде чем горячий рот накрывает мои половые губы, а чувствительную сверх меры кожу бедер оцарапывает колючая щетина.
Собрав выступившую влагу языком, Марк принимается посасывать клитор. Из меня вылетает громкий протяжный стон. Новый, неизведанный ранее вид удовольствия проносится по моему телу толчком — от центра между ног к каждому нервному окончанию без исключения.