На последних словах Марк с видимым усилием сглатывает и медленно, будто тело ему не подчиняется, кивает:
— Согласен.
Я отвечаю безмолвным кивком. Пальцы дрожат, а предплечья горят от постепенно нарастающего под кожей зуда. Закусив губу, я снова зажимаю руки между колен.
Успокоиться. Мне нужно успокоиться. Ничего катастрофичного не происходит. И не произойдет.
Скоро мы вливаемся в плотный поток городского движения. Машин становится больше, скорость — меньше, но выдохнуть и расслабиться мне не под силу. Сейчас, когда наш с Марком разговор временно сошел на нет и отвлечься не на что, нетерпеливо топчущаяся внутри тревога быстро набирает головокружительные обороты.
Вспышки фар, короткие и длинные возгласы гудков, резкое торможение — привычные для пассажира наземного транспорта приметы городского час-пика будят во мне страх. Невольно вжавшись в спинку сидения, я отчаянно зажмуриваюсь после очередного маневра, вынудившего Марка выругаться сквозь зубы.
Похоже, в последние месяцы мой страх парадоксальным образом стал более выраженным и острым.
— Аля? — Встревоженный голос Марка доносится до меня как через толстую стену. — Ты чего?
— Все нормально. — Выпрямившись в кресле, я пытаюсь непринужденно улыбнуться. Плескающееся в синих глазах недоуменное беспокойство свидетельствует, что вид у меня мало убедительный.
— Ты боишься, — констатирует Марк, в миг помрачнев. — Тебе стоило мне сказать. Я бы ехал по трассе медленнее.
Я качаю головой.
— Разумом я понимаю, что все нормально. Просто нервничаю, ничего такого.
— Конечно, — хмыкает Марк недоверчиво и тут же виновато добавляет: — Прости. Просто… Не хочу, чтобы ты снова из-за меня боялась и нервничала. Не хочу быть источником… этого для тебя.
— Все в порядке, — заверяю я растеряно, желая скорее перевести разговор на другую тему, — правда.
— Я не замечал. Раньше, — признается Марк с сожалением в голосе.
У него снова крайне виноватый вид. И его затянувшееся самобичевание отчего-то меня злит.
— Раньше, — мой голос звучит резко и нервно, — я не знала, чем на самом деле обернулась авария.
— Прости, — повторяет Марк.
— Может, — срываюсь я неожиданно, — хватит каждый раз извиняться?
На этот раз он молчит. Только на осунувшемся лице отчетливого ходят желваки.
— Извини меня, — говорю я тихо спустя несколько минут. — Я не знаю, что на меня нашло.
Марк отрывисто кивает, не оборачиваясь и не отвечая на мои слова. До самого центра города мы едем в неуютной тишине, иногда нарушаемой громкими звуками снаружи.
— Приехали, — объявляет Марк, и я вдруг осознаю, что последние несколько минут мы кружили по переулкам в поиске свободного парковочного места.
За окном — сияющий блеском гирлянд центр. Дождь закончился, и растекшиеся по асфальту и брусчатке лужи слепят глаза, как и светящиеся повсюду вывески. Баров и ресторанов в ближайших нескольких кварталах столько, что угадать, какой из них выбрал Марк, невозможно. Да и не хочется.
Пока я прибываю в полусонных размышлениях, Марк успевает выйти из машины и возникнуть напротив пассажирского места. С его помощью дверь открывается прежде, чем мне удается нащупать ручку со своей стороны.
Ощущение дежавю оседает на языке горечью. Совместные поездки, галантные жесты, бары и рестораны — все это уже было. В финале прошлой зимы. Лишь я была тогда совсем другой.
И Марк тоже был другим. Ненастоящим.
Глава 28
Неожиданно он протягивает мне руку, и я, не задумываясь, до сих пор проживая похожие несовпадения из прошлого, опрометчиво ее принимаю. Сухое тепло крепкой мужской ладони, коснувшееся моих ледяных пальцев, быстро отрезвляет и возвращает память. Опять же бездумно, повинуясь импульсу, я высвобождаю угодившую в плен руку, едва ступив на мокрый после дождя асфальт.
Марк меняется в лице, однако никак не комментирует мое красноречивое поведение. Толкнув дверцу машины у меня за спиной, он щелкает сигнализацией и лишь затем произносит:
— Идем, на углу есть хороший, не слишком шумный бар.
— Бар — и «не слишком шумный»? — Удивление в моем голосе наверняка кажется чрезмерным.
Сгорая от неловкости и сомнений, я принимаюсь оглядываться по сторонам в еще одной попытке создать иллюзию непринужденной атмосферы. Словно не было некрасивой сцены у машины. Словно не у меня бьется в панике сердце, стоит только подумать, куда мы с Марком идем и зачем.