С каждым следующим метром, стабильно увеличивающим расстояние между мной и Марком, тело ноет только сильнее. Мне становится трудно дышать, перед глазами появляются черные мушки и расплывчатые круги.
Прямо набегу я вдруг спотыкаюсь обо что-то в темноте. Низ живота и поясницу простреливает дикой болью.
Согнувшись пополам, я вскрикиваю.
Глава 29
Свербящее ощущение полного провала и безвозвратного проигрыша распирает грудь и явно давит на мозг. Я зол на себя до отвращения, до омерзения пьян и ко всему прочему — возбужден до ломоты в теле. В голове — бедлам, сожаление затапливает меня с головой.
Я все сделал неправильно. И, разумеется, все испортил.
Тоненькая фигурка Али в красной куртке — голова запрятана в высокий воротник, плечи сгорблены, руки утопают глубоко в карманах — удаляется от меня все быстрее и быстрее. Остаться на месте и не рвануть следом за ней в ту же секунду куда тяжелее, чем можно подумать со стороны.
Просто-напросто разжать руки и выпустить Алю, освободить ее от себя и своих признаний в моем нынешнем состоянии было практически невозможно. Страх и нетерпение повели меня неверным, катастрофически ошибочным путем. Я поспешил. Переборщил с признаниями и заявлениями и получил закономерный результат.
Дать Але сейчас эту небольшую фору, позволить установить дистанцию, физическую и умозрительную, — единственный мой благоразумный поступок за сегодня. Во мне накопилось слишком много и сопротивляться ядовитой смеси, отравляющей душу и мешающей адекватным решениям, получается далеко не всегда. Сегодня я в очередной раз феерично облажался.
От виска к виску набатом раскатывается одна и та же паническая мысль: «Ты опоздал. И не просто опоздал — ты сам лишил себя всех шансов еще в вашу первую встречу в ресторане. Такое не прощается и не забывается. От таких, как ты, любая нормальная девушка предпочтет держаться подальше».
Я резко выдыхаю и растираю лицо заледеневшей на декабрьском ветру ладонью. Жаль, вокруг нет снега: закопаться в него по самую шею было бы эффективнее. Протрезветь необходимо в срочном порядке.
Страх и паника носятся по моим внутренностям пагубным вихрем. Натянутые до предела нервы, раскачиваясь на беспокойном ветру, вибрируют, передавая по телу неприятные импульсы, побуждающие действовать здесь и сейчас, наплевав на последствия.
Вопреки всем разумным доводам, постепенно выталкивающим алкогольный туман за пределы головы и полученным на десятках переговоров навыкам: где стоит надавить, а где вовремя отступить, — я едва держусь: мне хочется нагнать Алю сию секунду, сжать ее в объятиях и не отпускать, пока она не поверит моим словам и чувствам. Пока она не захочет быть со мной.
Если исключить чувства из уравнения, то итог для моих идиотских желаний напрашивается более чем закономерный. Но я отказываюсь с ним мириться.
Я не готов поверить, что между нами все потеряно безвозвратно. Как и в бизнесе, я продолжаю искать варианты выхода из кризиса. Они есть всегда, кто бы ни утверждал обратное.
Пусть не сегодня. Пусть даже не завтра, но я отыщу решение. Потому что четырех с половиной месяцев, прожитых на расстоянии от Али, мне более чем хватило, чтобы осознать свои давно зревшие чувства.
В мыслях снова нарисовывается слово «поздно». Качнув головой, я делаю первый шаг вперед. Пора догнать Алю и хотя бы посадить ее в такси — большего она мне не позволит.
Красную куртку хорошо видно даже в полумраке, расстояние между нами плавно сокращается. Действие алкоголя постепенно сходит на нет, с каждым шагом сознание крепнет и проясняется. Контролировать тошнотворный ужас, гуляющий в крови, теперь легче.
Легче до тех пор, пока Алин крик не разбивает тишину местного двора. Я срываюсь на бег и подлетаю к ее скорчившейся от боли фигурке меньше чем за минуту.
— Что?! — Страх и паника расползаются по телу липкими иномирными чудовищами, но их яд меня не берет: я давно научен жизнью действовать в критических ситуациях без промедления на собственные эмоции. — Где болит? Аля, ты слышишь меня?
— Ж-живот. — Белые, как мел губы, почти не двигаются. Лицо искажено страданием, глаза крепко зажмурены. Осев в моих руках, Аля, кажется, боится даже вдохнуть — до того ей больно. — Внизу.
— Низ живота. Я понял. Сейчас. Сейчас, Аля.
Мой мозг разгоняется до сверхскоростей. Анализирует ситуацию, возможные риски и варианты решения. Этот процесс налажен уже давно. С тех пор, как я лежал в грязном снегу не в состоянии пошевелиться и ничем не помог Мише.