После был отец и два его инсульта. Затем мать и ее попытка расквитаться с жизнью.
Я знаю, сколько едет скорая. Знаю, что сказать диспетчеру, чтобы отправили срочную бригаду. Но мы в центре столицы в час-пик выходного. И ближайшая станция скорой помощи не меньше чем в двадцати минутах езды в одну сторону.
— Нужно в частный центр, — говорю я вслух и, не теряя времени, срочно вызываю такси. Нам сказочно везет: машину назначают моментально, ожидание — две минуты. — Тут совсем рядом, слышишь?
Аля слабо кивает. Ей явно становится хуже, и столь быстрая отрицательная динамика успешно пробивает наработанную годами защиту. Телефон в моей руке дрожит.
— Сможешь идти? — спрашиваю, прижимая Алю крепче. — Или мне лучше тебя понести? Я боюсь сделать тебе больно.
В ответ Аля медленно открывает глаза. Затуманенный взгляд вяло и расфокусировано охватывает мое лицо, словно его обладательница уже с трудом понимает, о чем я спрашиваю.
— М-меня к-как б-будто… — К моему ужасу, у Али начинают стучать зубы. Тело в моих руках теперь ощутимо потряхивает. — Ка-а-к б-бу-у-д-д-то ра-а-с-с-пи-и-ра-ет, — выдыхает Аля с трудом. — К-как ш-ша-ар.
Я не знаю, что могут значить подобные симптомы. Что вообще могло произойти за одну гребаную минуту?
Решившись, я прячу телефон в карман, обхватываю Алю понадежнее и предупреждаю:
— Я сейчас тебя подниму, так будет быстрее.
Аля кивает с задержкой. Я не уверен, что она восприняла смысл мной сказанного в полной мере.
Рывок — и Аля у меня на руках. Ее губы случайно прижимаются к моей шее ледяным поцелуем, и я холодею.
— Ты как? — Мой голос, несмотря на подбирающийся к горлу страх, звучит уверенно и спокойно. Как у знающего что делать человека, коим я ощущаю себя все меньше и меньше от минуты к минуте.
До тротуара остается всего несколько шагов.
Наконец, стоим прямо под ослепительным сиянием фонарей. Аля едва реагирует на непривычный после полутьмы двора свет — не моргает и не жмурится.
Каждый взгляд на дорогу в поиске направляющейся к нам машины дается мне тяжело. Я боюсь выпустить Алю из вида даже на секунду.
Такси приезжает с опозданием в минуту. Уложив Алю на заднее сидение и кое-как уместившись рядом, я срываюсь на подозрительно посматривающего в нашу сторону и не торопящегося трогать водителя:
— Ты не видишь, что ей плохо? Поехали срочно. Любые чаевые — только быстрее.
Тот, будто очнувшись от колдовского сна, кивает:
— Да, конечно-конечно.
Я уже занят другим. Интернет, к счастью, ловит без перебоев и номер телефона ближайшего медцентра — именно до него я несколько раз подвозил дядю в прошлом году, — находится за секунду. Пусть мы и приедем туда через пять минут, звонок явно ускорит процесс.
Не сводя взгляда со свернувшейся в комок Али, я нервно считаю гудки. Один, два, три, четыре…
Девушка-администратор, ответившая на звонок, если и ошеломлена вываленной на нее информацией, реагирует тем не менее быстро и четко:
— Постарайтесь держать пациентку в сознании, — рекомендует она ровным тоном, — и не допускать резких движений. Врачи встретят вас у шлагбаума и помогут.
Кивнув, я заканчиваю разговор, впервые за четверть часа испытывая подобие облегчения. Ситуация под контролем. Нам помогут. Все будет нормально.
— Аля? — зову я тихо и склоняюсь к ней. — Аль?
Я не сразу понимаю, что она без сознания. Только всмотревшись в ее лицо в свете дорожных огней, замечаю ставшее более расслабленными черты лица и общую неподвижность.
Сердце замирает. Я пытаюсь привести Алю в чувство, но ни хрена не выходит.
Когда таксист сворачивает к шлагбауму, я тут же вылетаю из не успевшей окончательно затормозить машины. Врачи с каталкой уже здесь.
Сыпя вопросами о симптомах и состоянии, они одновременно теснят меня в сторону. Я отвечаю на автомате, не сводя взгляда сначала с салона, а затем с фигурки Али, которую осторожно переносят врачи.
Про меня тут же забывают. Схватившись за каталку, врачи увозят Алю к клинике.
— Эй, мужик, — летит мне в спину, когда я устремляюсь за ними. — А чаевые?
Во мне нет сил поразиться чужой алчности. Нащупав в кармане наличные, я даже не оборачиваюсь — кидаю деньги в сторону.
Надо — подберет. Мне плевать.
Забежав в холл, я успеваю увидеть лишь спину одного из врачей. Каталка с Алей скрывается за поворотом.
Следующие полчаса я мечусь по приемной под десятком любопытствующих глаз рядовых пациентов. Хотя клиника частная, врачи не спешат посвящать меня в подробности в лучших традициях государственной медицины.