Администратор — девушка, с которой я говорил по телефону, — явно пытается мне помочь. Отвлекает на заполнение бумаг, приносит чай, уверенно обещает, что все будет хорошо. По этим ее словам мне ясно одно: она еще не встречалась в жизни с трагедией. Иначе не обещала бы то, что обещать нельзя никогда и никому.
— Марк Анатольевич?
Я резко оборачиваюсь. В дверном проеме одного из дальних кабинетов стоит женщина-врач лет тридцати. Что-то в ней сразу сообщает, что тратить ее время зря совершенно не стоит.
— Да?
— Пройдите в кабинет, — просит она.
Едва за моей спиной закрывается дверь, она быстро представляется и сообщает:
— По результатам проведенной диагностики у Альбины Владимировны выявлена апоплексия правого яичника.
— Апоплексия? — переспрашиваю я отупело. — Что это значит?
— Разрыв яичника, — поясняет она на удивление терпеливым тоном. — Сейчас мы забираем ее на срочную операцию. Как только операция будет завершена, вам позвонят как контактному лицу.
— А…
Покосившись на часы на стене, хирург не дает мне закончить:
— Администратор расскажет вам, что привезти и когда можно будет навестить Альбину Владимировну. Мне пора возвращаться. Пациентку уже готовят к операции.
Ждать, а не действовать — вот, что по-настоящему мучительно. Получив обещанные инструкции от администратора и беспомощно пометавшись по холлу клиники еще с полчаса, я наконец выхожу на улицу, сжимая в руках Алину сумку как особую драгоценность. Словно та связывает меня и ее невидимой нитью, выпустить или порвать которую ни в коем случае нельзя.
Бред и сентиментальщина — и тем не менее я перехватываю доставшуюся мне на хранение вещь и бережно прижимаю к груди, пока дожидаюсь такси. Уезжать нет ни малейшего желания. Мне бы куда легче было остаться здесь в ожидании новостей, однако вовремя вспомнилось, что в Алиной квартире в полном одиночестве дожидается свою хозяйку Бусинка.
Будет ли она рада моему визиту? Очень сомнительно.
Судя по нашей прошлой встрече я забыт, вычеркнут из памяти на все девять кошачьих жизней (вполне справедливо, если подумать) и больше не считаюсь даже запасным хозяином, — но поесть, надеюсь, Бусинке это не помешает. Алю, когда она придет в себя после операции, котоголодовка не обрадует точно.
Я на сто процентов уверен: будь она сейчас в сознании, потребовала бы от меня в первую очередь навестить ее любимую шерстяную королевну и накормить. К счастью, эту малость реально исполнить в ближайший час.
В прогретом салоне такси меня, продрогшего и взвинченного, развозит до состояния туннельного восприятия. Мысли проносятся мимо, как частицы в Адронном коллайдере, и, сталкиваясь, взрываются перед внутренним взглядом сценами одна хуже другой. В вынужденном бездействии невозможно не думать о плохом.
Поиск информации в интернете — заведомо плохая идея, но я все-таки вбиваю в поисковик «апоплексия яичника» и «лапароскопия». Честь и хвала автоисправлению: сам я изначально набрал оба термина с ошибками. Ожидаемо, статьи, даже написанные сухим медицинским языком, скорее укрепляют мои страхи, чем развеивают их.
Фразы вроде «кровотечение в брюшной полости», «большая потеря крови» и «потенциально летальная ситуация» карабкаются мерзким холодком по спине к загривку, а затем щупальцами сжимают виски. Перед глазами будто плывет, и воспринимать остальную, в разы менее пугающую информацию выходит с трудом.
Прежде всего потому, что еще ни одна критическая ситуация за мою жизнь не разрешилась хэппи-эндом. Сердце болезненно бьется в груди, во рту сохнет, легкие сокращаются через сопротивление. Водитель поглядывает на меня в зеркало заднего вида, как на потенциального психа, и в этом недалек от истины.
Я боюсь, как не боялся уже очень давно.
Скоро машина останавливается в уже знакомом мне дворе почти на окраине. Отыскав в сумке Али ключи, я иду по неосвещенной дорожке к подъезду.
На улице дубак, так что желающих прогуляться перед сном нет. Даже собачники будто вымерли — вокруг ни души. И от этого, особенно заметного в тишине одиночества паршиво до невозможности.
На миг я даже соблазняюсь идеей позвонить Лехе или дяде, однако отказываюсь от нее столь же быстро и решительно. Слишком многое придется объяснять — никто из них не знает ни о моей тупой мести, ни о нашей с Алей судьбоносной встрече в ресторане.
Наверное, последнему стоит исключительно радоваться. У меня еще есть шанс познакомить Алю с оставшейся частью своей семьи как положено. Склеить уцелевшие осколки воедино. Если появится шанс.