Конечно, моя складная мантра рассыпается в прах, едва за углом появляется табличка с нужным мне номером офиса. Марк уже здесь.
Дверь в кабинет открыта, и он вместе с нотариусом — женщиной лет сорока — стоит в дверном проеме. Они ждут меня и синхронно оборачиваются на звук стучащих по кафельному полу каблуков.
Только благодаря удаче я не спотыкаюсь, запутавшись в собственных ступнях, и не сбиваюсь с шага. Меня начинает бить мелкая, пока не заметная стороннему наблюдателю дрожь.
Нотариус приподнимает уголки губ в вежливой приветственной улыбке. Ее внешний облик строг и безупречен, и в полной гармонии с господствующей здесь бизнес-средой.
— Альбина Владимировна, — заговаривает она первой. — Добрый день!
Я отвечаю ей кивком и хрипловатым «Здравствуйте».
Совсем рядом неподвижной скалой нависает Марк. Его присутствие давит, словно повисший на плечах непомерный груз и затянувшаяся на шее удавкой веревка. Мне нечем дышать.
— Мы можем пройти в кабинет. — Нотариус берет инициативу в свои руки, что неудивительно: для нее подобное напряжение между супругами наверняка дело привычное и обыденное. Я же не знаю, как сдвинуться с места и тем более повернуть голову левее и перевести на Марка взгляд. Даже на секунду. — У нас все готово.
— Конечно. — Я наконец киваю и делаю несмелый шаг вперед. — Ведите.
Опирающийся на дверной косяк Марк и не думает отступить в сторону. Пространства для беспрепятственного прохода достаточно, но сама необходимость оказаться всего в нескольких сантиметрах от него внушает дискомфорт.
Впившись ногтями в кожу ладоней, я следую за нотариусом и борюсь с желанием зажмуриться, когда настает моя очередь войти в кабинет. Вопреки моим ожиданиям Марк не произносит ни слова и вообще будто не обращает на меня внимания.
Что хорошо.
И в то же время… ранит до подступающих к глазам слез. Ему настолько все равно?
Спустя пару минут мы вместе с нотариусом усаживаемся за стол. Ее помощница приносит подготовленные для ознакомления бумаги.
— Я проверила изложенные в соглашении условия — закону они не противоречат, — произносит Ирина Федоровна ровным, лишенным намека на личное отношение к ситуации тоном, — Но, как я поняла со слов Марка Анатольевича, над условиями соглашения работали привлеченные им в одностороннем порядке юристы…
— Да, все так. — Я коротко киваю. К щекам приливает кровь: мне неловко оттого, сколь явно пренебрежение Марка.
К счастью, нотариус не демонстрирует ни неодобрения, ни сочувствия. Ее профессиональная сосредоточенность действует на меня успокаивающим образом.
— В таком случае вам, Альбина Владимировна, нужно ознакомиться с содержанием сделки сейчас. Если условия не вызовут у вас возражений, я заверю ваше с Марком Анатольевичем соглашение. Вам удобнее ознакомиться самостоятельно или…
— Самостоятельно, — перебиваю я, не выдержав затягивающегося потока канцеляризмов, и затем спешу сгладить ничем не обоснованную грубость вежливой благодарностью: — Спасибо, Ирина Федоровна, мне будет проще прочитать текст самой и потом задать вопросы, если они появятся.
— Конечно. — Ирина Федоровна легко поднимается из-за стола и, на миг бросив на Марка ищущий согласия взгляд, удаляется из кабинета.
Я с облегчением выдыхаю. Обсуждать в присутствии постороннего человека наш с Марком развод было бы просто неловко. Вряд ли мы так и не скажем друг другу ни слова — и в таком случае лучше мы поговорим наедине.
— Все еще думаешь, как бы урвать побольше? — Раздается вдруг холодный голос.
Я вздрагиваю и медленно поднимаю взгляд от разложенных на столе документов к сидящему напротив Марку.
— Серьезно? — Его реплика абсурдна, и реагировать на нее иным образом просто не получается. — Ты правда думаешь, я мечтаю тебя обобрать? Или что? Что вообще в твоей голове?! Это ты устроил все… это. Ты!
Марк наблюдает за мной холодным, лишенным настоящего интереса взглядом. Тонкие губы — те самые, что я всегда находила до мурашек манящими, — кривятся от недовольства или презрения. Обычно гладкие щеки сегодня покрыты темной щетиной, как будто в последние несколько дней Марк не находил времени для бритья. Он вообще, замечаю я в эту минуту, в гневе осмелившись наконец его рассмотреть, кажется неожиданно уставшим.
Хотелось бы верить, что причина тому — наше расставание, но я уже примирилась с правдой: на меня Марку точно плевать.
— Кто ж тебя знает, — говорит он с насмешкой, однако без настоящего запала, словно и отвечает только потому, что надо. Словно одно мое присутствие ему в тягость. — Такие, как ты…