Это дома сейчас февраль с его вьюгами и резкими перепадами температур, а здесь, на Мальдивских островах, даже по ночам чуть меньше тридцати градусов тепла по Цельсию и ни намека на осадки.
Мы оба преимущественно обнажены — мой купальник-бикини и купальные шорты Марка скрывают немного, — и прикосновение кожа к коже будоражит, как и всегда. Не знаю, сколько должно пройти лет, чтобы наш физический контакт перестал отзываться внутри меня пламенным вихрем.
— В следующий раз… — Я прерывисто вздыхаю, когда Марк прижимается губами к изгибу моей шеи. — М-м… В следующий раз нужно будет съездить на риф, где можно увидеть акул.
Две секунды спустя Марк смеется, и его дыхание лаской проходит по коже моего уха и щеки.
— Акул? — Не верит он. — Ты не боишься?
Я качаю головой.
— Нет. Ты же будешь рядом.
— Вряд ли я смогу победить акулу в равном бою, — замечает он со всей серьезностью.
Теперь смеюсь я.
— Ну, на это я и не рассчитываю. Ты нужен мне живым. И желательно здоровым. — Марк изумленно приподнимает бровь, у меня вырывается очередной смешок. — Я имела в виду, что ты точно убедишься, что место для снорклинга безопасное и акулы там очень милые и не кровожадные.
— Разумеется. — К моей радости улыбка не сходит с его губ, а глаза светятся весельем и самую капельку — лукавым самодовольством.
Впрочем, вполне обоснованным: этот прекрасный отдых организовал именно Марк, и, как и всегда, подготовился от и до. Я не знаю ни одного другого столь внимательного и заботливого человека.
— Спасибо. — Мне хочется посмотреть ему в глаза и поцеловать. Развернувшись в надежном кольце его рук, я, запрокинув голову, встаю к Марку лицом к лицу.
Синие глаза смотрят на меня с восторгом и желанием, путешествуя от лица к декольте и обратно — и так по несколько раз. Я довольно ухмыляюсь, убедившись, что неоправданно дорогой купальник все-таки того стоил.
Ловить жадные, восхищенные взгляды Марка — приятно до сладкого топления в груди и низу живота. Я никогда не считала себя особенно привлекательной и тем более — сексуальной, но реакции Марка доказывают обратное каждый день.
За этот год многое изменилось. Я стала спокойнее, увереннее. В нем. В себе. В наших отношениях.
Я открыла для себя секс по-настоящему и больше не испытываю порывов съежиться в комок при намеке на физическую близость. Напротив, люблю и наслаждаюсь каждым мгновением.
Синие глаза темнеют, руки на моей талии сжимаются чуть крепче. Марк шумно выдыхает и наклоняется вперед, одновременно чуть меня приподнимая.
Наши губы встречаются. Поцелуй становится откровенным и жарким в одно мгновение — мы оба с самого утра ждали, когда снова останемся наедине.
За нашими спинами шумит море, вокруг — ни души, а до арендованной виллы нужно пройти только пару метров, но нам никак не удается оторваться друг от друга. Момент прекрасен, и прервать его кажется кощунством.
Томительно собирающееся в каждой клетке удовольствие растекается по коже жидким солнечным светом, нервные окончания подрагивают, стремясь к большему контакту, мысли засыпают, уступая место одному главному стремлению слиться воедино. Сердце стучит в безумном темпе, дыхание срывается.
Я прижимаюсь к Марку так крепко, как только могу. Трусь о его горячий, покрывшийся легкой испариной торс грудью с затвердевшими сосками и шиплю сквозь зубы, когда шероховатые пальцы ненадолго ныряют под кромку трусиков, а затем требовательно сжимают ягодицы.
Когда ладони Марка устремляются выше, пропутешествовав по изгибу поясницы и ребрам к груди, я не могу сдержать ни дрожи, ни тихого стона. Ноги слабеют от секунды к секунде, кожа пылает и снаружи, и изнутри, и жаркий воздух ничуть не помогает остыть.
— Идем… скорее, — выдыхает Марк хрипло в мои губы, а затем резко поднимает меня над белоснежным песком.
Я взвизгиваю от неожиданности, но уже секунду спустя, сориентировавшись, обхватываю его за шею и осыпаю поцелуями каждый доступный мне кусочек его прекрасного тела. Напряженные мышцы под моими ладонями сокращаются то тут, то там, Марк шумно дышит и даже ругается сквозь зубы, когда я, совсем осмелев, забираюсь под резинку его шорт и мимолетно глажу кончиками пальцев твердый член.
— Я тебя… уроню… сейчас, — сипит Марк, врезаясь плечом в дверной косяк.
Хихикнув, я уверенно качаю головой:
— Не уронишь. Ни за что.
Конечно, мы успешно добираемся до кровати, куда Марк меня нетерпеливо опускает. Одежда слетает с нас в мгновение ока, и мы оба с облегчением вздыхаем, сомкнувшись в объятиях без преград. Наконец-то.