Лихорадочные, долгие и короткие поцелуи, мечущиеся по телам друг друга руки, хриплые стоны, быстрые, уверенные толчки — меня качает, как на волнах. Обхватив Марка руками и ногами, я поддаюсь ему навстречу, выгибаюсь в спине тем сильнее, чем ярче становятся ощущения.
Он поддается, и вес его тела, его ускорившиеся, ставшие более резкими движения вжимают меня в матрас. Я стону, раскрыв рот на столь необходимо, но так и не сделанном вдохе. Перед глазами пелена, кожу пронзает раскаленными иглами — так быстро и легко, что наслаждение лишь растет. Подбирается к главной точке и копится, обещая вот-вот то ли взорваться, то ли прыгнуть в пропасть.
И я лечу, когда ладонь Марка под моей поясницей, притягивает меня к нему особенно сильно вместе с очередным проникновением его члена. Тело вспыхивает, в ушах — шум. Содрогаясь от оргазма, я чувствую, как кончает Марк и протяжно выдыхаю от прокатившегося по мышцам импульса удовольствия.
Глаза закрываются сами собой. Пальцы путаются в мокрых от пота волосах Марка, чья голова лежит на моей груди. Мне так хорошо, что малейшее трение тел друг о друга провоцирует почти болезненную дрожь.
Мы лежим неподвижно, пытаясь отдышаться и прийти в себя. И в этом бесконечном мгновении абсолютной безмятежности и неги хочется жить.
Неожиданно я чувствую пробежавший по пальцу холодок и непонимающе открываю глаза. Сквозь пелену еще не пережитого до конца наслаждения Марк смотрит на меня с волнением и любовью. На моем безымянном пальце в мягком, рассеянном неплотными шторами солнечном свете сияет кольцо.
— Ты станешь моей женой? — выдыхает Марк почти нервно.
Мои глаза вдруг наполняются слезами. Совладать с подобравшимся к горлу комком получается не сразу, но я киваю и наконец шепчу:
— Да. Конечно да!
Я обнимаю Марка изо всех сил. Его губы, впечатавшиеся в мою щеку, растягиваются в улыбке.
— Я счастлив, — признается он тихо мне на ухо, словно в нашей спальне есть кто-то, кроме нас.
Мы садимся на кровати и смотрим друг на друга явно шальными глазами и смеемся словно безумные. Кажется, нас просто немного распирает от счастья.
Марк то гладит мою руку с кольцом, то поднимает ее к губам и оставляет на ладони или запястье поцелуи, и нежность, затапливающая меня с головой, почти невыносима — так ее много.
Однако есть и то, что меня беспокоит. Едва эйфория становится менее опьяняющей, в мыслях возникают и первые тревоги.
Наверное, Марк видит накрывшую мое лицо тень, потому что начинает обсуждение первым.
— Ты уже знакома с дядей и Лехой, — произносит он, и я понимаю, что он действительно угадал с тем, что меня волнует. — И ты им очень нравишься, надеюсь, ты это знаешь. — Я киваю. У нас и правда хорошие отношения: ни дядя Марка, ни Алексей ни разу не посмотрели в мою сторону косо и не сказали ничего плохого. — Тебя беспокоит моя мама?
— Да, — признаюсь я и кладу Марку голову на плечо. Перекусив доставленным на виллу обедом, последние полчаса мы сидим на постели уже одетые и готовые к серьезным беседам. — Я понимаю, что мы вместе несмотря не на что, но…
— Но ты бы хотела, чтобы все было честно? — продолжает он.
— Да. Меня напрягает, что мы как будто существуем не для всех. Это эгоистично, наверное, я понимаю, что твоей маме лучше не знать и…
Марк сжимает мою руку в просьбе остановиться.
— Я ей рассказал.
— Ч-что? — запрокинув голову, я бросаю на него полный ужаса взгляд.
— Я все ей рассказал. Еще в декабре.
— В декабре? — У меня срывается голос. — И… И как?
Марк отвечает мне спокойной, хоть и чуточку грустной улыбкой.
— Гораздо лучше, чем я мог предположить. Она поняла. Не сразу, но поняла. И, думаю, правда ей помогла.
— Помогла?
— Да. Как помогла мне. Узнать, что в случившемся нет виноватых, оказалось… Не облегчением, конечно, но чем-то близким к этому. Во-первых, потому что это означало, что от нас и правда ничего не зависело. Во-вторых, потому что не пришлось и дальше думать, что мы не смогли добиться для Миши хотя бы правосудия, ведь наказывать… некого. Звучит сложно и странно, но как-то так.
Я качаю головой и целую Марка в подбородок.
— Хочешь, я тоже поделюсь странной и сложной мыслью?
— Конечно, — хмыкает он и обнимает меня. — Слушаю.
— В прошлом году, когда мы начали встречаться заново, у меня часто было такое… странное ощущение. Будто… будто я только сейчас по-настоящему начинаю тебя любить. Как будто до все было миражом, фантазией, не основанной на реальности, а теперь — только теперь — я тебя вижу и знаю. Чувствую как часть себя, словно… словно мы переплелись, влились друг в друга на каком-то неведом уровне. Я… я очень пафосно изъясняюсь, да?