— Такие, как я? Это какие? — уточняю я вызывающим тоном; глаза жгут слезы. — Какие, Марк? — повторяю я, когда его упорное молчание продолжается. — Зачем же ты на мне женился тогда?
Раздраженно фыркнув, Марк садится в кресле ровнее и дерганым кивком головы указывает на бумаги, о существовании которых я успела забыть.
— Изучай контракт. И быстрее. Если не хочешь разводиться через суд и остаться без гроша.
Вдох застревает у меня в горле. В мрачных, сузившихся глазах, в интонациях голоса, даже в застывшей каменным изваянием фигуре Марка столько ненависти, что не почувствовать ее, будучи живым человеком, просто невозможно.
Его ужасные, ядовитые эмоции рвут мои нервы. Выкручивающая жилы душевная боль ощущается как физическая; мне хочется закричать — только бы снизить ее интенсивность. Бессознательным движением я опускаю руки со стола на колени и впиваюсь острыми кончиками ногтей в кожу предплечий под шифоновыми рукавами платья. В голове проясняется.
— Ты не сможешь забрать квартиру.
— Нет. — Марк с непринужденным видом расправляет плечи и расслабленно откидывается на спинку кресла. — Но со своей долей я смогу делать, что захочу. Начну сдавать. По большой скидке. Например, — его наигранная задумчивость длится не более секунды, — бывшим уголовникам. Как тебе такое соседство?
Мне с трудом удается совладать с собой и не отшатнуться, хотя нас уже разделяет довольно широкая столешница.
— Ты не можешь…
Он усмехается. На этот раз — искренне, с энтузиазмом садиста.
— Почему же? — Вопрос, конечно, издевательский. — Я буду в своем праве. И продать свою часть квартиры я тоже смогу кому угодно.
— У меня… — Я делаю попытку возразить, но Марк перебивает меня на полуслове:
— Разумеется. — Он якобы согласно кивает. — У тебя приоритетное право на выкуп моей доли. Но есть проблема: тебе не карману эта квартира.
Теперь я по-настоящему в ужасе. Если до последних минут сегодняшнего дня Марк казался обычным предателем, то сейчас он вызывает у меня страх.
Я верю. Верю, что он ненавидит меня достаточно для осуществления своих угроз.
— Как ты хорошо ориентируешься в крайне определенных… нюансах. — Мой голос сипнет, и оставаться в трезвом уме мне удается исключительно благодаря вспышкам боли в расцарапанных предплечьях. — Может, ты еще и обращался к юристу заранее? Чтобы узнать, чем меня запугать?
Марк не отвечает. Однако в выражении его глаз есть все, что мне нужно знать.
— Насколько заранее? — спрашиваю я наобум.
— Три месяца.
— Т-три месяца?
— Ты плохо слышишь?
Прямо сейчас? Очень. В ушах гудит.
— То есть весь этот бред с местью неведомо за что даже не эмоциональный порыв? Не состояние аффекта? Ты все спланировал?
Марк молчит, рассматривая меня с холодным безразличием заскучавшего ученого.
— Отвечай! — Я поддаюсь вперед, подрагивая всем телом. Ярость и страх бушуют, сокрушая последние защитные сооружения моей психики. Я лечу в пропасть. — Может, ты и женился на мне по плану?
В глазах Марка что-то неуловимо меняется. Предположение оказывается правдой.
— Ты… Я… Не понимаю. Ты… ты псих? — Мне бы встать и убежать из кабинета, но ноги ватные. Я не верю, что сумею подняться и тем более сделать хоть шаг. — Что с тобой не так?
Он оскаливается.
— Задай этот вопрос себе. Что с тобой не так, раз ты до сих пор уверена, что ничего не сделала?
— Да о чем ты вообще! Ты что, решил, что я тебе с кем-то изменила?
В установившейся на долю секунды тишине раздается громкий мужской смех. Когда-то этот звук был моим любимым.
Еще мгновение спустя Марк произносит:
— Ты можешь трахаться у меня на глазах хоть с тремя мужиками сразу — и мне будет похрен, Альбина.
У меня вырывается задушенный всхлип.
— Ты не можешь думать так всерьез… Я вижу, что ты за что-то меня по-настоящему ненавидишь. Но я не понимаю. Я правда не понимаю! Мы же любили друг друга. Марк, послушай…
— Это ты меня послушай. Я. Никогда. Тебя. Не. Любил. Все это — притворство, часть плана. От и до.
— Ч-что…
— …И прекрати истерику. Сейчас вернется нотариус, и ты подпишешь контракт. Я не хочу встречаться с тобой еще раз из-за всякой херни.
Глава 6
Шок, вызванный встречей с Марком у нотариуса и последующим разговором, действует как анестезия. Или наркоз. Потому что мне кажется, что я сплю — плохо и слишком долго, барахтаясь в полубреду между явью и забытьем.
Воспоминания о второй части встречи, где мы под руководством нотариуса зафиксировали условия соглашения в правильной юридической форме, мутные и обрывистые. Уже в безопасном укрытии дома мне приходится перечитывать текст контракта будто впервые.