- Да?
- Ты одна? - спросил кто-то приторным детским голосом.
- А кто это?
- Что-то случилось, что-то случилось, - гнусавя, пропел он.
Ника молчала.
- Прекрасно, - сказал ребенок, - тогда я поднимаюсь...
Связь прервалась, и Ника похолодела. Она проверила как заперта дверь, поставила замок на фиксатор, чтобы с другой стороны невозможно было открыть и прижалась к дверному глазку. Затем внизу грохнул лифт, и его монотонный гул возвестил о том, что кто-то едет наверх.
Из раздвинувшихся дверей действительно вышел ребенок. Он был одет в чёрный строгий костюм и белую рубашку. В руках мальчик держал школьный портфель, гладко причесанные на пробор волосы блестели, лицо же почти полностью скрывали большущие солнечные очки. Повернув к Никиной двери, он встал перед ней в ожидании, точно зная, что девочка наблюдает за ним.
- Ты должна отдать мне письмо, - сказал он негромко, но Ника отчетливо разобрала каждое слово так, как если он стоял не по ту сторону двери, а за её спиной. И, затаившись, старалась даже не дышать, чтобы ничем не выдать своё присутствие.
- Тебя разве, не учили, что у незнакомцев не нужно ничего брать? Нельзя же быть такой любопытной!
Ника стойко молчала, один только раз почти неслышно шмыгнув от волнения носом. И тогда он, будто услышав это, весело и совсем по-детски расхохотался. Его большие очки запрыгали в такт пружинистым движениям. "Что-то случилось...этой весной, что-то случилось с ней и со мной..." - затянул он вибрирующим фальцетом, и в ту же секунду, едва закончив фразу, зарычал густым хриплым басом. - Открывай по-хорошему!
- Уходи, - не выдержав крикнула Ника. - Я сейчас полицию вызову.
- Какая смешная девочка, - голос вновь стал детским и издевательским. - Я невероятно напуган. Ты могла бы ещё пригрозить мне папой. Но он как назло сейчас пьёт мохито со льдом, хватает твою маму за коленки и обещает ей романтический тур по Италии. Они о тебе даже не помнят. Впрочем, ты ведь и сама знаешь, что не нужна им, правда? Согласен - это чертовски несправедливо. Ты же хорошая девочка, спокойная, ответственная, уроки не прогуливаешь и умеешь готовить суп. А они... Они ничего этого не видят. Отдай мне письмо и тогда всё может быть будет как раньше.
Ника отпрянула от двери, побежала в гостиную и схватила мобильный телефон, но как назло связь на нем оказалась недоступной. У них в квартире иногда такое бывало, и папа грешил на операторов. Тогда она взяла городской телефон, попыталась набрать мамин номер, который помнила наизусть, но кнопки на телефоне почему-то не слушались. Точно так, как это бывает во сне. Нажимаешь, нажимаешь, а ничего не происходит. И тут Ника испугалась по-настоящему, до холодной дрожи, до ломоты в суставах, до острых покалываний внизу живота.
Она беспомощно застыла в прихожей, смотрела на входную дверь и не могла двинуться с места. И сколько она так стояла - неизвестно, потому что больше ничего не произошло. За дверью было совсем тихо: никто не ломился и не звонил. Будто фантазия в очередной раз сыграла с ней злую шутку.
Наконец, девочка осторожно, на цыпочках, приблизилась к двери и заглянула в глазок. Он по-прежнему был там. Стоял с опущенной головой, а когда поднял лицо, то очков на нем уже не было. В следующий момент Ника увидела его белые безумные глаза - огромные выпученные белки, занимающие всю глазницу, совершенно пустые и одновременно переполненные до краев. Тогда внутри неё что-то надломилось и растеклось податливой массой, клейкой и тягучей, как сырое яйцо.
- Открывай, - приказал он.
И девочка послушно отперла засов.
Он вошел, а вместе с ним в квартиру проникло нечто мрачное и древнее. Что-то, что у каждого обычно упрятано надежно и глубоко, где-то в самых тёмных закоулках души, что-то нестерпимо порочное, только намного больше, злее и непостижимее.
- Тебе не нужно было брать это письмо, - повторил он мальчишеским голосом, стоя прямо перед Никой. А потом протянул маленькую сморщенную руку с длинными ухоженными ногтями и сорвал с её домашней клетчатой рубашки пуговицу. Покрутил в пальцах и сунул в нагрудный карман пиджака. Теперь его сложно было принять за ребенка. От него несло сырой печенкой и табаком.
Сделав шаг назад, он повернулся к ней спиной, надел очки и принюхался. Ника не могла видеть его лица, но знала точно, что он яростно водит носом из стороны в сторону. Затем, беззаботно покачивая чёрным портфелем в левой руке, медленно двинулся в её комнату.
- Письма из ниоткуда, никому и ни от кого, - он взял со стола жёлтый листок.