— Хорошо, — согласился Кир и дружески похлопал Ваню по плечу, — я буду очень быстро движущейся мишенью…
Неожиданно корпус словно ожил, гулкое эхо шагов разлеталось по всем этажам, распахивались двери, звонкие удары трубы о стену яростно разрывали многолетнюю тишину. В довершении ко всему Кир закричал:
— Эй, ты, даю тебе пять минут, если не выйдешь, я вызываю охрану.
Потом он выскочил на улицу и как бы, между прочим, вскарабкался на подъездный козырек, а с него перемахнул на балкон. И вновь наступила тишина.
Сначала ничего не произошло, и Фокус уж было подумал, что их затея провалилась, но вскоре, откуда-то издалека до него донеслись глухие, но очень ритмичные удары. Та-та-тата-та. Тата-та-та-тата.
— Ты это слышишь? — крикнул Фокус в трубку Киру. — Спартак — чемпион.
— Ага, — откликнулся тот, — Лёха!
***
Они нашли Лёху на той самой лестнице, где Фокус уронил сигареты. Фонарь Кира осветил его скрючившуюся фигуру. Виноградов сидел на ступенях и бил куском кирпича по стене.
— Блин, — простонал он, когда услышал голоса приближающихся друзей, — я думал вы уже слиняли отсюда. Решил, что тут и подохну…
Кир принялся светить ему в лицо, но Лёха зажмурился и закрылся руками:
— Ты чё делаешь, я сейчас ещё и ослепну.
— Живой, — констатировал Кир.
— Эй, Фокус, дай сигарету, — жалобно попросил Виноградов, — Тебя только за смертью посылать.
Ваня достал Парламент и протянул другу:
— Что с тобой?
— Ублюдок мне ногу прострелил, прикинь… Боль адская.
— А сам он где? — дернулся Кир оглядываясь.
— Там где-то валяется… — отозвался Лёха злобно, — Я его с лестницы столкнул, гада.
— Там? — Фокус показал пальцем вниз.
— Да, блин, там, — Лёха почти кричал. — Мне фиолетово где он. Поехали в больницу уже.
Лестница была узкая, опасная. Кир осторожно взвалил грузного Виноградова на плечи. Фокус шел впереди, освещая дорогу. Все трое молчали, лишь Лёха тяжело сопел. Когда они, наконец, выбрались из подъезда, им удалось осмотреть его ногу. Пуля вошла сзади чуть выше колена, и левая штанина джинсов густо пропиталась кровью.
— Фигово, — сказал Фокус, разглядывая рану. — Ты убегал что ли?
— Ну, да, только успел повернуться, он как пальнет. Я упал на колени, а он подошел и чё-то втирает, а мне больно жутко было, ну я в бессознанке и толкнул его что было силы…
— Кир, тащи его к машине, а я пойду, гляну, что там внизу. — Фокус направился обратно к подъезду.
— Давай сваливать, — крикнул Кир, поднимая Лёху на плечи.
— Ага, сейчас. Вы идите, я догоню, — отозвался Ваня, снова погружаясь в темноту.
Тело человека лежало в странной, неестественной позе. Голова слишком отклонена в сторону, из плеча торчала кость. Видимо падая, он успел удариться о лестничный марш. Фокус брезгливо поморщился. Странно было думать, что после такого падения человек может выжить, но проверить всё-таки стоило. Пошарив лучом вокруг, он никак не мог найти то, что искал. Пришлось даже превозмочь отвращение и перевернуть тело. Голова мотнулась, и недвижные темные глаза трупа уставились прямо на него. Пистолета нигде не было. И тут Ваня вспомнил о подвале. Теперь, свет за дверью не горел. Это было тоже непонятно, потому что убитый никак не мог выключить его. Он был сначала на пятом этаже, там, где его заметил Кир, а потом повел Лёху по этой лестнице. Ваня тревожно прислушался, подкрался и остановился в нерешительности возле входа в подвал.
В этот момент пролетом выше раздался скрип открывающейся двери, и недовольный голос Кира позвал его:
— Эй, ты чего не понимаешь, что нам ехать нужно? Или ты решил пофоткать этого красавца? Лёха уже почти рыдает, имей совесть.
***
Майское солнце нагрело салон машины и внутри оказалось очень душно. Пахло бензином и горячим пластиком. Они положили Виноградова на заднее сидение, предварительно перетянув ему ногу жгутом из аптечки и скормив три таблетки Кетанова. Раскрыли все окна.
— Куда его повезем, — спросил Фокус Кира, заводя мотор.
— В больницу, к тётке моей. Я договорюсь. Заплатим, и никто ничего не спросит, — спокойно отозвался Кир. — Скажем ей, что ты его ненароком подстрелил. Объясним, что поехали в лес, по баночкам пострелять, а ты случайно промахнулся.
— Я никогда не промахиваюсь, — оскорбился Колесов. — Что за бред ты несешь?
Стрелял Ваня так же хорошо как и фотографировал. Прозвище Фокус, ставшее его вторым именем, прилепилось к нему ещё в десять лет, когда они всем классом ездили в парк аттракционов. Там, в тире, он неожиданно для самого себя обнаружил, что для того, чтобы попасть в мишень ему не требуется долго прицеливаться, как это делают другие. Всё получалось как-то само собой. Потом он долго уговаривал папу записать его в какой-нибудь кружок, где стреляют. Родители остановились на биатлоне, сочтя стрельбу в этом виде спорта вполне оправданной.