Земля грела снаружи и изнутри. От её прикосновения было слышно, как кровь торопливо бежит по венам, спешит, разнося информацию о жизни в каждую клеточку тела. Неведомые прежде тайны природы, любви, страхов, познания, смерти, неясными образами всплывали в его сознании. Далекая, накопленная долгими годами память, восстанавливалась постепенно, складываясь из цветных мозаичных ощущений некогда пережитого, прочувствованного, понятого. Золотые травы колышутся волнами на ветру, среди них бредет высоченный белый дед с густой бородой до самой земли; пышногрудая девица в льняной сорочке вплетает в пшеничные косы красные маки и налитые колосья; катится румяный каравай солнца по скатертной дорожке до самого края мира. Всколыхнется чувство в груди непонятное — легче ветра становится, опустится — тяжелей земли. Лишь на мгновение Димка приоткрыл глаза. Возвращаться не хотелось.
Максим сидел на лавочке рядом с маленькой сгорбленной старушкой в кремово-белой косынке. Соседка оказалась женщиной доброжелательной и воспитанной, она не стала захлопывать дверь перед его носом или прогонять со двора, напротив, сама вышла навстречу, отвела в беседку, угостила раннеспелыми яблоками. К яблокам то и дело подбирались две настырные осы. Сначала Максим пытался от них отмахиваться, а потом, убедившись в бесполезности этого занятия, он следил лишь затем, чтобы они не подползали к нему слишком близко.
Соседка всё время молчала и Максим, уставший за целый день от неразберихи и странностей, неожиданно разговорился с ней, как со старой знакомой.
— Нам Маша, та, что в крайнем доме живет, сказала, будто местные жители недовольны нашим приездом.
Старушка согласно закивала, морщин на её лице было множество, и все как одна глубокие, точно борозды на вспаханном поле.
— Камнями меня закидали. Стекло в доме разбили. Ну, разве это дело?
Старушка беззвучно засмеялась. Яблоко, которое она вот уже пять минут натирала подолом фартука, вдруг выскользнуло и покатилось по песчаной дорожке.
Максим быстро вскочил, поднял его и протянул старушке.
Она махнула рукой, как бы говоря, чтоб оставил себе.
— Тут знаете у нас сколько проблем? Машина в речку свалилась, с этого берега не достать, а с другой стороны лес и поле, дороги не видно. Костя вот ушел на разведку. Телефон не ловит. Кроме того, с братом младшим какая-то странная штука приключилась. Ничего не видит, не слышит, передвигается, как овощ. Завалился в саду и дрыхнет там… Я даже не знаю, сколько сейчас времени. Может три, а может и вечер уже. Как выбираться не знаю. Если пешком, так это мы и к ночи до шоссе не дойдем. А ещё эта Маша сумасшедшая вопит, что его трогать нельзя, будто из него корни растут. Ну, вы представляете? То Седлечко это, то корни из Димки, то Полудница ей мерещится… У нас из-за неё весь день кувырком. Да, кстати, а почему в деревне пятнадцать домов, а наш двадцать восьмой?
Старушка снова заулыбалась, но по-прежнему не произнесла ни слова.
— Может быть, вы знаете, как нам выбраться отсюда? — снова спросил Максим, — Мы уедем и больше никого беспокоить не будем. Да и дома о нас волнуются… Мама с ума сойдет.
Женщина сокрушенно покачала головой и принялась водить ладонью по подолу фартука, наконец, найдя плоское отверстие кармана, сунула в него руку и выудила черный маленький мобильный телефон, непонятно откуда там взявшийся.
Максим удивленно вытаращил глаза:
— Но…связи-то нет…
Соседка сунула ему трубку и приложила палец к губам, давая понять, чтобы он не болтал лишнего. Он быстро набрал домашний номер, услышал мамин голос и облегченно вздохнул.
— Мам, привет, у нас всё хорошо, — выпалил Максим, пока та не начала задавать вопросы, а старушка не передумала. — Мы долго ехали, устали, заночуем в деревне, завтра вернемся.
Мама только попыталась что-то сказать в ответ, но он уже дал отбой.
Старушка одобрительно кивнула и сунула мобильник обратно. Карман снова стал плоским, словно там никогда ничего не было.
Максим ещё какое-то время удивленно смотрел на неё, но встретив в ответ лишь невинный взгляд наозорничавшего ребенка, тихо и медленно проговорил:
— Ладно предположим, я могу подстроится. Приму всё как есть. Буду играть по вашим правилам, стану частью любых необъяснимых ситуаций, соглашусь со всеми фольклорными традициями. Но, чёрт возьми! Всё это никак не укладывается у меня в голове!
В эту секунду оса тяпнула его прямиком в тонкую кожу между указательным и большим пальцем.