Миша Никифоров проснулся от осознания того, что плачет. Он резко вскинул голову, огляделся и вытер лицо рукавом. В кабинете никого не было, за окном — мрачное недоброе утро. По металлическому подоконнику равномерно постукивал дождь.
Никифоров пошевелил мышкой и монитор ожил. Семь тридцать шесть, второе ноября. Ох уж эти Рыцари и Лжецы, на экране висела последняя неразгаданная логическая задачка. Приснится же такое. Каждое утро он сожалел о том, что вновь уснул прямо за рабочим столом. Вытянувшись в крутящемся кресле во весь свой гигантский рост, Миша встряхнул головой, прогоняя горькое послевкусие сна. Спина затекла, шея ныла. В голове сплошной туман. Когда же, наконец, он выспится нормально?
Раз за разом Никифоров давал себе обещание отправиться домой сразу, как только закончит работу, но никогда не мог этого выполнить, потому что работа никогда не заканчивалась. Сейчас же ему срочно нужна была очередная порция кофе. Хоть как-то ещё немного продержаться. Впереди новый трудовой день.
Электрический свет в коридоре одарил его неясным, искусственным теплом. До прихода всех сотрудников оставалось два часа. Миша прошел на кухню и включил кофемашину, нервное дребезжание кофейных зерен развеяло утренний покой.
Внезапно леденящий сквозняк пробежал по его коже, всколыхнув волну легких мурашек. В этом дерзком дуновении почудилось Мише что-то тревожное, словно кто-то незримый нарушил его одиночество.
Он вопрошающе взглянул на входную дверь, точно она могла дать вразумительный ответ, и решительно двинулся по коридору, поочередно заглядывая в каждую комнату. Проверка заняла не больше пяти минут. Везде окна закрыты, никого нет. Наверху завыл пылесос, уборщицы принялись за дело, скоро доберутся и до их офиса. Миша забрал с кухни чашку со свежим ароматным кофе и направился в свою комнату. А открыв дверь, тут же понял, откуда взялся этот загадочный сквозняк: широкая форточка распахнута, а на его мониторе сидит голубь.
От неожиданности Никифоров вздрогнул, горячий кофе выплеснулся на руку. Миша разжал пальцы, и чашка упала на темно-синий ковралин. Птица испуганно вспорхнула. Монитор грохнулся плашмя, прямо на стопки бумаг, по обыкновению наваленных на столе, которые тут же разлетелись по всей комнате, а голубь, ударившись об окно, зацепился за жалюзи и принялся там неистово метаться. Кое-как Миша смог вытащить его и выпустить в форточку.
После этого эпизода остался неприятный осадок и широкий красный ожег на запястье. Дурные мысли непрерывно лезли в голову, но звонить в больницу было ещё слишком рано.
Поднял трубку, повертел в руках и снова положил на место. Потом опять взял и положил. С трудом дождавшись восьми тридцати, Никифоров со злостью пнул соседний стул и яростно схватился за телефон. Невозможно знать и нет сил не знать!
— Доброе утро! — отозвался усталый женский голос. — Всё как обычно. Хотя… Кажется, вчера доктор отметил улучшения.
— Спасибо, — несколько удивленно протянул Миша и положил трубку.
Зря волновался! Теперь обожженная рука снова напомнила о себе, пришлось обмотать её носовым платком и туго затянуть. Покореженные жалюзи на окне надоедливо хлопали.
Однако к моменту прихода Степы он всё равно так и не успокоился.
— Что тут произошло? — напарник озадаченно оглядел разгромленный кабинет. — К нам вломились грабители?
Степа всегда опаздывал минут на двадцать. И, как правило, Миша закрывал на это глаза, но сегодня, после утреннего происшествия, ему хотелось поскорее уехать в больницу, а потом домой, быстро принять душ, переодеться и снова на «боевой пост».
Он вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Сухо бросил «пока» секретарше Жене и направился к лестнице. Девушка догнала его на ступенях.
— Что случилось?
— Отвратительное утро. Ко мне сегодня птица залетела в комнату, полчаса её выгонял, руку обжег.
— Птица? — удивилась Женя. — Странно.
— Голубь, — уточнил он.
— Понимаю, — кивнула Женя. — Зря волнуешься, глупые суеверия. Знаешь откуда пошло, что птица это к покойнику? Раньше пространство дома находилось под защитой домовых духов, а проникновение внутрь считалось появлением в нем чего-то чужеродного. Но это чужое, оно вовсе необязательно должно быть враждебным. Понимаешь? Это значит, что-то просто изменится.
— Ты так думаешь? — Миша был благодарен ей за эти слова.
— Конечно, — Женя смотрела ласково и успокаивающе. Карие глаза казались теплыми.
Он накрыл тонкую руку, лежавшую на перилах, огромной ладонью и легонько сжал:
— Значит так и будет. Всё, я поехал…
— Сегодня пятница, — торопливо произнесла она, заметно смущаясь, — твое предложение насчет субботы ещё в силе?
Он немного помолчал, затем произнес более мягко:
— Не знаю. Я тебе завтра позвоню.