— Я еще мало вас знаю, Зоя.
— А первое впечатление? Многие очень умные люди считают, что первое впечатление — это все.
— Так я как раз не из этих, не из очень умных. — Володя попытался отшутиться, он даже изобразил на лице этакую глупую улыбочку. Он все еще надеялся погасить начавшийся разговор. Страшил его этот обвал вопросов. Пугали эти глаза, если и не трагические, то наверняка несчастные, какими она смотрела сейчас на него. Ей лгали, ей давно уже многие лгали, полагая, что это наилучший и уж наверняка наилегчайший путь к ее сердцу. Не хотелось ему ей лгать. Да он и не сумел бы сделать это с той обязательной крупицей вдохновения, без которой не родить утешительной, уютной этой лжи. Его чувство смешного было бессильно сейчас помочь ему.
— Ну, а раньше, до кино, что вы делали, чем занимались? — спросил он, пытаясь как-нибудь поменять разговор.
— Все как у всех, — сказала Зоя. — Как у многих. Кончила десятилетку, не попала в институт иностранных языков, поступила на работу.
— Куда?
— В нашем благословенном городке какая уж там особенная работа. Курорт, знаете ли. Это вам горы да море, а нам… Летом я даже и не купаюсь. Толкотня. Надоело. Ну, а если уж это вам важно знать, стала я воспитательницей в детском садике.
— И ушли, не понравилось?
— Отчего же, понравилось. Я люблю малышей. О, они, знаете, какие умные! Все, все понимают. Радостно тебе — поймут. Грустно тебе — поймут. Особенно если грустно. Взрослые кругом ничего не заметили, а ребятишки уже тут, уже догадались. Обступят, приласкаются: «Тетя Зоя… Тетя Зоя…» — Подобрело ее лицо, улыбка по-иному как-то тронула губы. И, смотри-ка, совсем не простеньким было в недавнем прошлом ее лицо. Добрым, приветливым оно стало. Спокойным. С этим лицом она и жила среди своих ребятишек. И, пожалуй, пожалуй, они действительно любили свою тетю Зою — приветливую, добрую, терпеливую.
И он понял, догадался, как все было дальше. Кто-то из киностудии увидел эту девушку. Может быть, в ту минуту как раз, когда она в белом халате, в белой косыночке переводила через улицу свой ребячий выводок, увидел и залюбовался ею. И хороша-то, и голос властно-певучий, оберегающий, уверенный, которому свято внемлют маленькие человечки. И поступь такая, что нельзя не засмотреться. Ведь она вожатая. Ведь она во всем для этих ребятишек пример. Вот она так и ступает, как велит ей ее место в жизни. Плавно, не без важности, веруя в себя и внушая уверенность другим, а стало быть, горд был ее шаг и красив.
И кто-то из киностудии, залюбовавшись, остолбенев от такой красы, и молвил это загребущее слово: «Нам! Нам, на студию, в искусство! Там ей место, такой красавице! Не прозябать же ей, право слово, среди этой ребятни. Воспитательница? Нянечка? Да боже мой, нельзя же хоронить себя!»
И сманил. И уговорил. И пошла она от своих ребятишек. А куда, зачем? — того не ведая. В праздник? В искусство? А там — черновая работа, а там полно черновой работы. Кому-то под силу, а кому-то и нет. И чудо там с ней случилось, с этой красавицей со спокойным лицом, с величавой походкой, с певучим голосом. Недоброе чудо. Скинула она свой халатик скромный, нарядилась, намалевалась и… померкла. И почти не узнать, не углядеть былую ее красу. Не для нее оказался тот мир, куда ее сманили. Ее мир был там, среди ребятишек… Но уже сделан был шаг, а отпрянуть просто ли? Нет, не просто, когда вокруг праздник и тебе кто жалея, кто лукавя, кто по глупости, а кто и по подлости лжет, лжет, подвирает, суля успех, который якобы придет, который якобы не за горами. А пока что… А пока — эпизодики.
— Что вы так смотрите на меня? О чем вы думаете?
— О себе, — и солгал, и не солгал Володя. — Вдруг подумал о работе своей. Тем ли занимаюсь делом?
— Уж вам-то жаловаться нечего, — сказала Зоя убежденно.
— Я не жалуюсь. Я советуюсь.
— Со мной? — изумилась Зоя. — Да разве я советчик вам?
— Советчик… Зоя, а вам никогда не хочется вернуться к своим ребятишкам? А? Надеть халат белый, крахмальный, босоножки, какие полегче, и зашагать со своими ребятами… Зоя, у меня просьба к вам, ну, пожалуйста, скажите мне какую-нибудь фразу, какую вы говорили своим ребятам. Первую попавшуюся, какая вспомнится.