Итак, этот шедевр закончен… Они приезжают… Изголодавшиеся люди приезжают… А сценарий, где он, новый сценарий?.. Его нет, а есть только поправки, поправки…
— Как вас зовут? — спросил Леонид, пригибаясь к окошку. Ему очень нужно было, чтобы она улыбнулась своей медленной улыбкой. И еще ему нужно было собраться с мыслями.
— Полиной, — сказала девушка и улыбнулась.
Почему-то он ожидал, что ее зовут как-то именно так: Полина. Белошвейка Полина… Итак, они приезжают с этим распрекрасным фильмом… А сценария нет, нового сценария нет…
Леонид распечатал вторую телеграмму. Она была от Хаджи Измаилова.
«Выезжаю Москву остановлюсь постпредстве. Твой Хаджи».
И весь текст. Чудо-юдо, каким поездом, каким вагоном? Не хочешь, чтобы встречали? Скромность заела? Славный ты парень, Хаджи, достанется тебе здесь…
Кто-то из сотрудниц позвал Полю. Девушка поднялась, глянула затравленно на Леонида, покраснела вдруг всем лицом и шеей и пошла, горестно прихрамывая на тоненьких параличных ножках. Ах, вот оно что!
Нет, не идти им вместе по ночной Москве. Все так, чудес не бывает…
Леонид не стал ждать, когда Поля вернется, и побрел по залу, вертя в руках письмо. Незнакомый почерк, круглый, как у семиклассницы, но, может быть, писала и женщина. У множества женщин одинаковый почерк и застывший, такой, каким выучились они писать в школе. Обратного адреса нет. От кого бы это? Ничего доброго от письма Леонид не ждал — день выдался недобрый. Прочесть прямо сейчас? Или отложить на денек? Он вскрыл конверт.
Синий листок почтовой бумаги был исписан круглым почерком лишь с одной стороны, да и то не до конца. Коротенькое письмецо. И обрывистая, злая строка в конце: «Не пиши мне. Ира».
Так это Ира! Буфетчица Ира… Верно, верно, она вправе обижаться. Надо было хоть телеграмму ей послать, с Первым мая хоть поздравить.
Леонид успокоился, отыскал свободный стул, сел и только потом заскользил глазами по круглым, девчачьим буквам:
«Здравствуй, Леня! Прости, что пишу тебе, больше я тебе писать не буду. Ты-то и открыточки не прислал. Пообещал, да позабыл. А у меня радость: муж вернулся. Костя. Он меня ни о чем не спрашивает, и я его ни о чем. Начали жить. Сладится. Он теперь будет в Ашхабаде устраиваться. Между прочим, твоя Лена, говорят, выходит замуж. За какого-то начальника. А прошлой ночью было у нас землетрясение. Маленькое. Мы бы и не проснулись, Макс разбудил. Визжит и визжит. А тут вдруг стены качнуло, посуда зазвенела. Только и делов, а страшно. Я в одной рубашке во двор выскочила. Ну, будь счастлив, Леонид. Макс тебе кланяется, он тебя помнит. Он собачонка привязчивая. Вдруг заскулит. Это о тебе. Не пиши мне. Ира».
«За какого-то начальника…» Леонид вскочил, огляделся, готовясь куда-то припустить бегом. Но куда?
А вокруг писали, все тут кому-то что-то писали. Вот и ему написали. Макс вот его не забыл. Собачонка. И ему стало жаль себя как-то со стороны, когда видишь свое отражение в случайном зеркале и незнакомо жалким сам перед собой предстаешь. «Не может быть! — хочется крикнуть. — Я не такой!» Но в зеркале кто-то жалкий, растерянный кивает тебе: «Такой… Такой…»
9
Они прилетели. Вот они идут от самолета — горстка людей, сдуваемая ветром. Все те, кто создавал комедию.
Впереди Бурцев. Издали маленький, он все же самый высокий среди маленьких. Рядом с ним Денисов, Он узнается по отрывистости движений. Решительный. Деловитый. С ним не пропадешь. И рядом с ним какое-то тоненькое, шаткое существо. Марьям, конечно. Это их последние шаги вместе. Здесь, в Москве, где у Денисова семья, они станут демонстрировать чуть ли не враждебность друг к другу. Комедия. Вот в том-то и дело, что комедия. Даже в министерстве все уже знают об этом романе. Как узнают люди про такое? Почему так быстро все узнается, когда речь идет о потаенном в жизни человека? Любопытство? Недоброе любопытство?
Леонид стоял у ограды аэродрома, у калитки, дальше которой встречающим хода не было. Можно было, конечно, пробраться и дальше, но Леонид вовсе не спешил лицом к лицу встретиться с Денисовым. Леонид наперед знал, о чем тот его спросит, позабыв даже поздороваться. «Как с новым сценарием?» — спросит он. «Вносим поправки», — ответит Леонид. «Поправки!..» И тотчас же глаза у Денисова зло приузятся и он отвернется, никаких не желая слушать объяснений. Слабак ты, парень! Зря на тебя понадеялись!..