Богословы древней и неразделённой Церкви хорошо это понимали. Они понимали значение и пределы своей богословской работы. Они знали это тем более хорошо, так как сами видели Бога. Они совершили такое путешествие. Именно поэтому мы можем доверять их карте и их указаниям. На том уровне, на котором они находятся, ничто из важнейшего в их писаниях не было превзойдено и не устарело; ничто из важнейшего в действительности не является связанным с культурой эпохи или страной. Конечно, верно, что буквальный прямой перевод этих древних текстов часто сбивает с толку и вводит в заблуждение того, кто не знаком с цивилизациями того времени. Но можно, без всякого искажения, пересказать то, что они сообщили, на языке каждого поколения и каждой культуры.
То, что верно по отношению к «Отцам», совершенно очевидно, относится и к авторам, вдохновлённым Писанием. Там также вначале был опыт, опыт — одновременно индивидуальный и коллективный, опыт великих пророков и также опыт всего избранного народа и даже, более того — опыт Бога — через другие более древние или параллельные культуры. Бог присутствует в сердце каждого человека и работает в глубине каждого из нас. Многие элементы еврейского Откровения прошли сначала через Египет, Месопотамию или Персию.
Великий источник Откровения — это Предание: долгое созревание под действием Святого Духа, действие Бога, непрерывно выходящее на уровень нашего индивидуального и коллективного сознания в нашей жизни, это непрерывный долгий диалог между Богом и человеком, Творцом и Его творением. Канонические тексты Писания являются особой формулировкой длинного многогранного и многовекового Предания, вплоть до заключительного Откровения или явления Бога среди нас.
Таким образом, в этом исследовании нам важно открыть это Предание: все свидетельства о действии Бога через человека и о Его живом присутствии в существовании людей в прошлом, чтобы и сегодня каждый из нас мог бы лучше воспринять Присутствие Бога внутри самого себя, мог бы лучше определить, чего Он ждёт от нас, ведь лучше начать предчувствовать Любовь, которая скромно прячется внутри нашего ожидания и оказаться безоружным, чтобы более не иметь возможности ни в чём отказать этой Любви.
Итак, писание занимает особое положение в нашем исследовании, даже если из педагогических соображений нить изложения не начинается с него. Но всегда через тексты Писания мы пытаемся возвыситься до этого опыта. Нам не помешает также использовать и все источники научной экзегезы. Но приходится признать, что если великие тексты Откровения поддаются ощутимо различающимся интерпретациям, то очень редко имеются сугубо научные причины, с точки зрения чистой экзегезы, которые создают различия в интерпретации. За развитым научным аппаратом всегда скрывается фундаментальный выбор, истинные мотивы которого находятся вовне. Мы по необходимости совершили то же самое, и нам представилось бесполезным пытаться показывать каждый раз то, что наше толкование единственно научно возможное. Нам было достаточно показать, что оно было, по крайней мере, научно пригодным, как и другие.
То, что нами руководит при фундаментальном выборе между одинаково научно ценными толкованиями — это согласие с последующим развитием и, может быть, более точно — с дальнейшим объяснением того же самого Предания; следовательно, согласие с догматикой и великими богословами первоначальной Церкви, особенно греческой и восточной, и с духовным опытом святых.
Почему в экзегезе имеет смысл искать согласие только с богословием первоначальной Церкви и, особенно, с богословием Церквей Востока? Ведь Запад, начиная с XIII века, развил очень рационалистическое и очень философическое богословие, которое в настоящее время само может находиться в гармонии только с полностью рационализированным толкованием Писания. Всё связано.
Исходя из Писания в наиболее мистическом его толковании, мы последуем тому направлению мысли, которому соответствует такой тип духовного опыта, начиная с наиболее великих учителей Церквей Востока до разрыва с Западом, то есть до XI века. Очевидно, эта граница очень искусственна, так как богословие продолжило своё развитие на Востоке и после этого разрыва и, даже несмотря на все превратности истории, вплоть до богословия сегодняшних православных Церквей. Но после этого разрыва великие богословы Церквей Востока более не пользуются никаким юридическим авторитетом на Западе. Таким образом мы остановились у этой границы, хотя она и представляет нам историческое свидетельство об этом Предании достаточно неполно.