- Эй! Ты видел Чучека?
- Нет.
- А ты?
- И я не видел.
Тамук слонялся по огромной пещере, тормошил соплеменников, задавая всем один и тот же вопрос. Соплеменники качали головами, разводили руками, а кто-то даже огрызался, разумеется нарываясь на оплеуху, но о местонахождении друга Тамуку никто ничего вразумительного так и не сказал.
- Женщины! Чучека не видели?
Женщины, начищавшие здоровенный череп снежного тигра, наперебой загалдели в том смысле, что и вечность бы ещё они этого Чучека не видели.
- А-а-а... Ну вас! - Тамук махнул на них рукой.
- А я видела, - перебила галдёж рыжая Ша-Шай. - Он наружу пошёл.
- Рисовать?
- Рисовать.
- Спасибо! - Тамук благодарно похлопал Ша-Шай по плечу и отправился к выходу из пещеры.
***
Чучек выбивал на скале извилистую линию. По замыслу художника это была охотничья лыжня, с одной стороны от которой он изобразил два, а с другой - три дерева. Они символизировали густой лес. Глядя на своё творение, Чучек удовлетворённо кивнул, а затем принялся за охотников - они получились особенно хорошо - лыжи на ногах, в руках - луки, дубинки и копья, детородные органы победоносно торчат, а множество маленьких чёрточек изображают волосатость.
- Вот ты где! - из пещеры появился Тамук. - Ша-Шай сказала, ты рисуешь.
- Ша-Шай сказала?
- Она.
Помолчали. После месяца ледяных бурь наконец выдались ясные деньки, и сегодняшний день не был исключением. Лазурное, будто брюхо хищной птицы Рых, небо манило бездонной пропастью, а на снегу плясали солнечные искорки.
- Мне нравится Ша-Шай, она добрая и у неё широкие бёдра, - задумчиво произнёс Чучек и, кутаясь от мороза в шкуру, взялся за изображение тигра.
Гулкий стук острого камня о скалу эхом разносился по окрестностям.
- Она хорошая, да, - согласился Тамук. Он, в отличие от лысого Чучека, имевшего волосы лишь на голове, в шкуру не кутался, да и вообще находил день достаточно тёплым, чтобы обходиться без шкуры совсем. - А хочешь, я стукну Ша-Шай по голове, а ты с ней ляжешь и сделаешь всё? А?
- Нет. Нельзя так.
- Ну как хочешь.
Тамук, время от времени перетаптываясь и издавая на снегу хрупающие звуки, стал всматриваться, как ловкая рука его друга отточенными движениями рождает на скале образ свирепого хищника. Снежный тигр был ужасен, велик и саблезуб. Вот в него полетели копья и стрелы отважных воинов племени, а вот один из охотников пал, раздираемый когтями. Но что это? Несколько взмахов руки Чучека - и самый храбрый и сильный воин стремительно обрушивает на голову зверя огромную дубину. "Да, славная была охота", - подумалось Тамуку.
- Это что же, я? - воскликнул он, узнавая.
- Ага! - ухмыльнулся Чучек.
***
Ночью племя собралось вокруг костра в главном зале пещеры. Конечно, если бы не дружба с Тамуком, сидеть бы хилому Чучеку за спинами у всех, там, где огонь совсем не греет, а куски мяса достаются редко, всё больше необглоданные кости. Но Чучек с Тамуком дружил, а что важнее - Тамук дружил с Чучеком, поэтому тот расположился возле друга, в самом первом ряду, вместе с сильнейшими воинами и шаманом. Шаман был сегодня доволен - Чучек изобразил его, благословляющего охоту, с распростёртыми птичьими крыльями за спиной. Символ был хороший, птиц шаман любил. Постукивая ожерельем из вороньих черепов, он объявил, что духи нынче благосклонны к племени и назначил увековечившему великую охоту Чучеку первый кусок мяса.
У костра было тепло. По стенам и потолку пещеры, рождаемые языками пламени, плясали огромные причудливые тени.
Все ели мясо, обсуждали великую охоту и рисунки Чучека. О достоинствах воинов отзывались уважительно, о тигре - с благоговением и трепетом. Начищенный и натёртый чуть не до блеска клыкастый череп, помещённый неподалёку на камне-постаменте, взирал на пирующих пустыми и страшными глазницами. Побеждённый снежный тигр с этой поры становился духом-покровителем племени. Событие было радостное.